Из Парижа в Астрахань. Свежие впечатления от путешествия в Россию

Санкт-Петербург ― морской порт, самый близкий к Волге, к этой главной артерии, к этой аорте России. В Санкт-Петербурге не только сосредоточится коммерция, но еще соединятся воды Европы, Азии и ― кто знает? ― воды, может быть, Белого моря, Северного Ледовитого океана и воды Америки. Это даст Санкт-Петербургу все ― богатства, торговлю, знать, правительство, страну; он посадит там сенаторов, чтобы там появились купцы; построит дворцы, чтобы там начали строить дома; построит корабли, чтобы привлечь туда матросов. Он прекрасно сознает, что сначала это будет долгая и смертельная битва на всех участках; он потеряет в ней 100 тысяч человек ― пусть! разве нет у него на сегодня 18 миллионов? разве не оставит он 30-миллионное население страны, умирая? и разве через 100 лет после его смерти правнуки не будут править 60-ю миллионами подданных? Что же касается того дерева, не сулящего ничего хорошего и предрекающего будущее через прошлое, что касается того докучливого свидетеля, который ожидает почувствовать ветер с запада, гонящий воды Невы вспять и способный утопить Санкт-Петербург в двадцать четыре часа, что касается того зловещего дерева, то его уберут. Срубив дерево, забудут и больше не будут вспоминать о возможной опасности. Забытая опасность не существует. В соответствии с замыслом, 16 мая 1703 года царь положил первый камень крепости, вокруг которой, начиная с той поры, поднялся Санкт-Петербург.

«Земля была неустроенной и пустынной, и тьма стояла на пороге бездны. Бог сказал: «Да будет свет!» И был свет».

* * *

Оставим Санкт-Петербург расти, по велению его основателя. Пора ему снова выступить в роли генерала. Его ждут Дерпт и Нарва.

Нарва в осаде, все усилия русских разбиваются о три ее бастиона, имя которым Победа, Честь и Слава.

Со шпагой в руке, Петр их берет один за другим. Нарва взята. Но в гуще резни, грабежа и насилия Петр набрасывается как ангел смерти не на врагов, а на собственных солдат, которых карает.

― Вы ― грабители и убийцы! ― кричит им он.

И трижды его шпага пронзает и убивает тех, кто отказывается ему повиноваться. Наконец, устанавливается спокойствие. В этот момент к нему приводят взятого в плен графа Хорна. Он ― комендант города, защищавший его до последней возможности. Увидев коменданта, Петр дает волю всему своему гневу: бросается к нему, бьет его по лицу рукоятью своей шпаги.

― Это ты ― причина стольких бед! ― обвиняет он. ― Не должен ли ты был сдаться, зная, что не можешь рассчитывать на помощь?

Затем, показывая ему на клинок своей шпаги, по которому струилась кровь:

― Смотри на эту кровь, ― добавляет он, ― она не шведская, а русская, и эта шпага спасла несчастных жителей города, который стал жертвой твоего упрямства.

И он выкрикнул:

― Хвала небу, мы здесь храбры побеждать шведов, когда нас двое против одного! Надеемся, что однажды они научат нас бить их на равных.

В то время он предлагает мир Карлу XII.

― Посмотрим, когда будем в Москве, ― отвечает тот.

― Ох, ох! ― отзывается Петр. ― Мой брат Карл XII желает лавров Александра; он не найдет во мне Дария.                 

Но Карл не сомневается в победе.

― Мой хлыст, ― заявляет он, ― достанет эту canaille moscovite ― московитскую сволочь не только в Москве, но и в любом уголке мира.

И он изволит, наконец, собственной персоной двинуться войной на пыль, что должна разлететься, едва он дунет в ее сторону.

Первая битва и первая победа при Гродно, казалось, говорят в его пользу, но чуть дальше, при проходе Бибича завязывается серьезная, ожесточенная, кровавая борьба; там, правда, находятся Шереметев, Репнин и Меншиков; наконец, при неглубоком выдвижении за Могилев, его авангард был отброшен Голицыным и отступил впервые с момента вступления в земли древней России. Неожиданное сопротивление озлобляет этого второго [Карла] Смелого, которому однажды придется умереть так же, как первому; он бросается на армию, ведя с собой лишь шесть кавалерийских полков и четыре тысячи пехоты. Московиты отступают; король преследует их пустыми дорогами; там его тучей обкладывают калмыки, копья которых долетают и до него. Два его полевых адъютанта ― они сражались по обе стороны от него ― убиты; конь короля, получив пять ранений, преклоняет колени, и оседает под ним; один оруженосец, предлагающий ему другого коня, убит вместе с предлагаемым конем. Карл всего с несколькими офицерами, съехавшимися вокруг него, продолжает сражаться как пеший воин. Наконец, собственноручно сразив дюжину врагов, он теряет пятерых из своего окружения; он уже может считать, когда один за другим пали эти пятеро, что дальше биться одному и погибнуть на горе трупов, как вдруг, через калмыков с частью своего полка пробивается полковник Дальдорф, спасает короля, который садится на коня и обрушивается на калмыков; те, в свою очередь, обращаются в бегство, и в состоянии полного изнеможения, в каком находится, он гонит их целых два лье.