Из пережитого в чужих краях. Воспоминания и думы бывшего эмигранта

В декабре 1921 года последняя часть «1-го армейского корпуса» во главе с самим Кутеповым и его штабом, интендантством и госпиталями погрузилась на пароходы и отбыла в Варну. Одновременно туда же были перевезены донские казаки с острова Лемнос.

Галлиполийский лагерь перестал существовать.

Но галлиполийцы, скрепленные цементом кутеповщины, увозили с собою не только нагрудные значки, кольца и грамоты. В их умах была твердая уверенность, что завтра вооруженная борьба против Советской власти возобновится и они вскоре после этого с триумфом вступят в Москву.

Галлиполи кончилось. На смену ему шел РОВС — Российский обще-воинский союз.

IV

Лицом к братьям-славянам

В последних числах августа 1921 года в Варненском порту пришвартовался пароход «Решид-паша» под турецким флагом. На нем была перевезена первая партия кутеповских галлиполийцев. Почти одновременно в Болгарию начали прибывать большие группы донских казаков с острова Лемнос. Продолжалось это три месяца.

В декабре того же года переселение закончилось. Как я уже упоминал, с последней партией галлиполийцев в Болгарию переехал и сам Кутепов со своим штабом.

Таким образом, через год после полного разгрома врангелевской армии остатки ее, реорганизованные Кутеповым в «1-й армейский корпус русской армии», были расселены в Югославии и Болгарии.

До этого Югославия и особенно Болгария приняли на свою территорию многочисленных «гражданских беженцев», то есть представителей крупной и средней буржуазии и интеллигенции, бежавших вместе с отступавшей в конце 1919 года и окончательно разгромленной в начале 1920 года деникинской армией. Прибывшие в Болгарию в 1921 году кутеповские галлиполийцы не смешивались с этой массой «гражданских беженцев».

Они смотрели на последних свысока. В их глазах это были «штафирки»[2], тогда как сами они считали себя кастой избранных.

Согласно заключенному в Нейи мирному договору, побежденная Болгария обязалась разоружить свою армию. Ей было разрешено (так же как и ее партнерам Германии, Австрии, Венгрии, Турции) держать под ружьем только ничтожное количество офицеров и солдат для несения внутренней службы.

Болгарские казармы опустели. В них и были направлены прибывшие из Галлиполи кутеповские военные контингенты. Началось расселение «1-го армейского корпуса» по болгарским городам.

Кутепов со всеми штабными учреждениями разместился в древней болгарской столице Велико Тырново.

Подразделения, входившие в «1-й армейский корпус», заняли казармы в Свиштове, Севлиеве, Никополе, Белоградчике, Орхание (ныне Ботевград) и других городах.

Донские казаки были размещены преимущественно в Южной Болгарии. Контингенты эти полностью сохранили военную организацию и военный уклад жизни, как в Галлиполи. Не было только оружия, если не считать имевшихся в каждом «гарнизоне» нескольких десятков тайно привезенных винтовок.

Самой характерной их чертой, поразившей все болгарское население, было то, что эти люди совершенно не думали о завтрашнем дне и не учитывали реальных условий окружавшей их жизни. Почти год после переезда в Болгарию они пребывали в состоянии полной беспечности и ничегонеделания.

При заключении соглашения с болгарским правительством о размещении галлиполийских и лемносских контингентов Врангель депонировал в Болгарском народном банке сумму, обеспечивавшую пропитание «1-го армейского корпуса» в течение одного года из расчета 10 левов[3]

на одного человека в день. Каждому галлиполийцу он обеспечивал койку в казарме и пищу из солдатского котла. Думал ли он в то время о том, что будет завтра, когда иссякнут имевшиеся у него на руках «казенные» суммы, я не знаю. Но из 20 тысяч подчиненных ему офицеров и солдат, расселенных в Болгарии, об этом не думал никто.

Да и стоило ли думать? Ведь завтра «весенний поход» и «все придет в норму»… А армия при всех обстоятельствах останется армией. Ей и не полагается думать.

Обо всем этом позаботится начальство. «Кутепыч не подкачает…»

Характерная черта в жизни этих «гарнизонов» состояла в том, что офицеры, их составлявшие, относились к болгарам и ко всей Болгарии с нескрываемым высокомерием, иной раз в совершенно недопустимой форме, задевавшей национальное чувство каждого болгарина.

В каждом слове и каждом жесте этих людей в обтрепанных английских шинелях, старых солдатских френчах и изношенной обуви сквозило сознание своего превосходства над «младшими братьями», а заодно и над всем окружающим миром. От болгар они ждали восторженного преклонения перед их «доблестью» и перед ореолом русской военной славы, носителями которой они себя почитали.

Плывя на «Решид-паше» из Галлиполи в Варну, они страстно обсуждали вопрос о том, в какой форме готовится им торжественная встреча на болгарской земле и какие овации ожидают их — потомков освободителей Болгарии. Туркуловский полковой оркестр спешно разучивал болгарский гимн. Дроздовцы и алексеевцы, выстроившись на верхней палубе, репетировали предполагаемую встречу.