Из пережитого. Воспоминания флигель-адъютанта императора Николая II. Том 1

То, что я высказываю теперь здесь, по прошествии долгих лет, я высказывал нередко и тогда в тесном кругу своих близких и знакомых. Надо мной только смеялись, называли блаженным и близоруким… Я думаю, что будут смеяться и впредь…

Алексей Николаевич уже на яхте почти поправился, но поездка длилась не более 5 дней и протекала, как все такие поездки, в своем обычном течении. Государь отдыхал во время нее вполне, хотя и сюда приезжали ежедневно фельдъегеря с громадными пакетами бумаг и докладов.

Только императрица казалась более озабоченной, задумчивой и очень печальной. По словам бывшей с нами А. А. Вырубовой, государыню мучили смутные предчувствия, и она часто повторяла, что уверена, мы последний раз находимся все вместе на яхте.

Жизнь на «Штандарте» проходила в тесном общении с царской семьей. Ежедневно съезжали на берег, на окружавшие острова, где играли в теннис, устраивали пикники и совершали длинные прогулки. Государь также любил катание на байдарке по неспокойному морю и в особенности купание. Это купание происходило в самой непритязательной деревенской обстановке. Никакой купальни устроено не было. На берегу стояла врытой простая тесовая скамейка, и вместе с Его Величеством тут же купались и некоторые матросы с яхты и желающие лица свиты.

Государь физически был очень силен и ловок, прекрасно плавал, нырял и мог подолгу оставаться даже в очень холодной воде.

По вечерам после обеда, к которому приглашались и все офицеры яхты, государь играл с кем-нибудь из них в домино или на маленьком бильярде. Императрица с ручной работой сидела невдалеке и беседовала с окружающими, а около великих княжон собиралась оживленная кучка молодежи.

Вся царская семья очень любила эти поездки и «свой» «Штандарт», чувствовала себя на нем совершенно непринужденно и всех его офицеров считала «своими». Среди них были действительно очень милые, скромные люди.

– Мы все здесь как одна семья, – любил говорить о них государь.

Мне лично также очень нравилась эта полуморская жизнь, полная комфорта, непринуждения и общения с красивой природой.

Сам «Штандарт» был устроен великолепно, с роскошью, возможною только на русских императорских яхтах. Но «Полярная звезда» – яхта, которой обыкновенно пользовалась императрица-мать и на которой мне приходилось также подолгу плавать, – мне лично казалась намного уютнее. В ее помещениях, не менее роскошных и обдуманных до мелочей, чувствовалось более домашнего и менее «морского».

Но наследник и великие княжны и слышать не хотели, когда я высказывал им такое предпочтение, – лучше «Штандарта» они ничего не знали на свете.

Со Шхерами у меня связывается и мое первое, более близкое знакомство с молодой царской семьей в ее простой домашней обстановке. Было это в конце июля 1912 года. Михаил Александрович в то лето уже командовал кавалергардским полком, находившимся в Красном Селе. Жили мы с ним там в небольшом, но уютном деревянном лагерном дворце, полном еще разных мелочей из личной обстановки императора Александра III и его супруги, постоянно останавливавшихся там во время пребывания в Красном Селе.

Но дни, свободные от лагерных занятий, великий князь, а с ним и я большей частью проводили в Петергофе, где жила летом его матушка. Государь в те дни находился в финляндских Шхерах.

Приближался день именин вдовствующей государыни, и императрица, не желая, чтобы государь из-за нее нарушил свой отдых и приехал ее поздравлять, неожиданно решила провести эти дни с молодой царской семьей в Шхерах.

Императрица, как датская принцесса, с детства любила море той же поэтичной, горячей любовью, которую унаследовали именно от нее ее сыновья, а Михаил Александрович, кроме того, – и особенную любовь к конному спорту. Государыня-мать в молодости была неутомимой и смелой наездницей и принимала участие в больших конных охотах.

Вышли мы тогда в море на «Полярной звезде» за день или за два до 22 июля. Именины предполагалось отпраздновать в домашней обстановке. Из свиты никого, кроме графини Менгден, князя Шервашидзе, князя Оболенского и меня, не было.

Но Михаил Александрович, желая выделить этот день, втайне от своей матери погрузил на «Полярную звезду» весь громадный оркестр кавалергардского полка.

Помню, мы прибыли тогда в Шхеры поздней ночью и тихо бросили якорь рядом со «Штандартом». На нем уже все спали, и наше прибытие, по крайней мере для царской семьи, произошло незаметно.

Наутро, как только встали, к нам прибыла вся царская семья, оживленная нашим появлением, и принесла матери и бабушке свои подарки, а затем все остальное время мы проводили вместе.