Из сборника «Демон движения»

Дело тут было уже не в людях, не в поезде и даже не в безопасности его собственной ничтожной персоны, но в непогрешимости босого призрака. Для Бороня всего важнее на свете было сохранить серьёзную репутацию Кочегара в глазах скептически настроенных коллег, утвердить его престиж в умах неверующих.

Товарищи, которым он пару раз рассказывал о таинственных визитах, относились к услышанному с иронией, истолковывая всё либо как следствие иллюзии, либо, и того хуже, как результат доброй попойки накануне. Это последнее предположение было особенно обидным: проводник никогда не брал в рот спиртного. Некоторые же считали Бороня суеверным чудаком и психом. Так что в известном смысле дело касалось его собственной чести и душевного здоровья. Кондуктор скорее предпочёл бы свернуть себе шею, чем пережить фиаско Кочегара…

До десяти оставалось десять минут. Боронь докурил трубку и по ступеням поднялся в застеклённую со всех сторон будку на крыше вагона. Отсюда, с высоты «аистиного гнезда», днём как на ладони можно было рассмотреть всё окружающее пространство. Теперь мир затопила непроглядная темень. Вагонные окна роняли световые пятна, жёлтыми глазами осматривая склоны насыпи. Впереди, в пяти вагонах от кондуктора, машина сеяла кровавые каскады искор и дышала труба бело-розовым дымом. Чёрный двадцатисегментный змей поблёскивал чешуйками на боках, изрыгал пламя из пасти и освещал себе дорогу радужными зеницами. Впереди уже проглядывало зарево вокзальных огней.

Словно ощутив близость долгожданного пристанища, поезд напрягал все силы и удваивал скорость. Уже мелькнул болотным огоньком сигнал дистанционного маячка, указавший свободный путь, и дружески протянутые руки светофоров приветствовали прибывающий состав. Рельсы стали множиться, скрещиваясь сотнями линий, углов, железных сплетений. Справа и слева из ночного сумрака плыли навстречу поезду фонарики стрелок, тянули свои длинные шеи станционные шлагбаумы, колодцы, грузовые краны.

Вдруг в двух шагах перед разгорячённым гонкой локомотивом вспыхнул красный сигнал. Из бронзовой глотки машины рванулся короткий посвист, заскрежетали тормоза и поезд, удержанный бешеным усилием контрпара, остановился перед самой второй стрелкой.

Боронь сбежал вниз и присоединился к группке железнодорожников, которые тоже повыходили разузнать о причине остановки. Блоковый, который и подал запрещающий знак, объяснил ситуацию. Оказалось, что первый путь, на который они должны были прибыть, временно занят товарным составом, почему потребовалось перевести стрелку и пустить поезд на второй путь. Обычно такой маневр производится прямо на блокпункте посредством одного рычага. Однако подземное сочленение с рельсами по какой-то причине вышло из строя, так что блокмистру пришлось собственноручно переводить стрелку прямо на путях. Он сбросил цепную передачу в блокгаузе и при помощи ключа разблокировал механизм. Теперь он имел непосредственный доступ к стрелке и мог переставить её на нужный путь.

Успокоенные проводники разошлись по своим вагонам, чтобы там дожидаться зелёного сигнала. Бороня что-то приковало к месту. Он безумными глазами вперился в кровавый сигнал, как в дурмане слушал скрип переводимой стрелки.

— В последний момент сообразили! Почти что в последний момент, до станции каких-то 500 метров! Выходит, Кочегар солгал?

И тут проводник осознал свою роль. Он быстро подошёл к блокмистру, который, повернув рукоять, ставил стрелку и устанавливал зелёный сигнал.

Надлежало любой ценой отвлечь этого человека от его занятия и понудить его покинуть пост.

Тем временем коллеги уже подавали сигналы к отправлению. От хвоста поезда уже летел передаваемый из уст в уста пароль — «Трогай!».

— Сейчас! Успокойтесь вы там! — выкрикнул Боронь.

— Пан стрелочник! — вполголоса обратился он к вытянувшемуся в служебной стойке блокмистру. — Там на вашем блоке какой-то тип!

Блоковый заволновался, во все глаза пытался рассмотреть, что же там творится у кирпичного домика.

— Скорее! — торопил Боронь. — Да шевелитесь же вы! Он собирается попереводить стрелки, испортить приборы!

— Трогай! Трогай! — звенели раздражённые голоса кондукторов.

— Стоять, чёрт побери! — заорал Боронь в ответ.

Стрелочник, воля которого уступила энергии, пропитавшей голос проводника, и особой силе приказа, со всех ног бросился к блокгаузу.

Тогда, пользуясь моментом, старший кондуктор Боронь ухватился за рукоять и вновь соединил рельсы с первым путём.

Маневр был выполнен ловко, быстро и тихо. Никто его не заметил.

— Трогай! — крикнул Боронь, отодвигаясь в тень. Состав тронулся, навёрстывая опоздание. Какой-то миг спустя уходил в темноту уже и последний вагон, оставляя за собой длинную красную тропинку фонаря…

Чуть погодя со стороны блокпункта прибежал сбитый с толку стрелочник и внимательно изучил положение механизма. Что-то ему не понравилось. Блокмистр прижал к губам свисток и трижды отчаянно свистнул.

Слишком поздно!