Из-за облака

На каком-то возвышении Наил, зорко вглядываясь вперёд, останавливается, протягивает руку на восток, мы всматриваемся – еле видимая, узкая, блещущая синевой полоска. Залив Акаба.

Таинственный ландшафт, первозданный библейский вид.

Необыкновенная гармония спокойствия. Дыхание вечности.

Наил затягивает песню, изменившимся глуховатым голосом. Затем мы, на дикой смеси языков стараемся прояснить смысл арабских слов. И я записываю.

Что за газель прошла по базаруВ жёлтой рубахе и цветистой юбкеПрошла и пропала, будто миражЗаставив сердце моё забиться

Олег говорит, что в тексте перекликаются японский стиль, и персидский с азиатской изюминкой.

Я отвечаю, что так пишут и в Европе.

Вспоминаю французов – Рембо, Бодлера.

И читаю на память.

Я слушал бой часов и счастлив был и нем,

Когда открылась дверь из кухни в клубах параИ в комнату вошла неведомо зачемСлужанка-девушка в своей косынке старой,И маленькой рукой, едва скрывавшей дрожь,Водя по розовой щеке, чей бархат схожСо спелым персиком, над скатертью склонилась,Переставлять прибор мой стала невзначайИ чтобы поцелуй достался ей на чай,Сказала: «Щеку тронь, никак я простудилась…»

Так три путника, среди песка и камней, двое русских и араб долго ехали молча, думая о своём.

Поэзия не имеет национальности.

Впереди слева поднимаются горы, кажущиеся мягкими от древности. Где-то там, в их глубине Джабал-Муса, так называют арабы гору Моисея.

А у нас впереди стоянка кочевников, ужин и ночной отдых.

Нас угощают чорба. Сдобренная лимонным соком чечевичная похлебка. Шамшук – омлет с мясом и помидорами. Горячий хлеб. Ароматный чай.

Умывшись, мы валимся на коврики, предложенные гостепреимными хозяевами. Тело и ноги гудят от усталости. За стеной шатра вздыхают верблюды.

Слышен горячий женский шёпот, шуршание песка – там чистят медную посуду. Сон окутывает неумолимо, но я успеваю подумать и сказать, обращаясь к другу.

– С восходом солнца – в путь.

– За каждый светлый день иль сладкое мгновенье слезами и тоской заплатишь ты судьбе – произносит Олег.

– Чьё это?

Я чувствую попадание строки в самую суть. В настроение, охватившее меня.

– Лермонтов.

Отвечает мой друг. И тут же засыпает.

Закрыв глаза, вижу – качается и качается горизонт, бесконечно плывёт внизу, под ногами верблюда, земля Синая…

На заре немного прохладно. Наил поднимает верблюдов, разговаривает с ними.

Они косят глазами, трутся мордами о его плечо.

Мы завтракаем. Чай, финики, сыр, свежеиспечённый хлеб, невероятно вкусный.

Благодарим хозяев.

Отправляемся.

Горы завораживающе играют красками в солнечных лучах.

– Хет!

Звонко кричит Наил.

– Хет! Хет!

Вскидывая руку, показывает нам удирающего среди валунов пустынного лиса.

Вчера вечером отыскав в интернете (ноутбук при нас) написание арабских слов, я испытал настоящее наслаждение, с чем хочу поделиться с читателем.

Дело вовсе не в том, что арабы пишут и читают справа налево, а в непревзойденной красоте созданного слова. Вглядитесь. Сколько чувства и музыки в каждом.

Бедуины живут в пустыне не менее 4 – 5 тысяч лет.

Потому они в большинстве своем стройны, гибки, сильны и выносливы.

Мы долго сегодня расспрашиваем Наила, и узнаём, что в девушке – бедуинке ценятся, прежде всего, зубы, затем волосы, узость ступни, фигура.

Читайте «Песнь песней» – убедитесь сами.

Наил сворачивает в узкую долину среди округлых гор, мы движемся следом, начинается подъем, местность усыпана мелкими каменьями, гористые участки перемежаются с осыпями. Солнце уже высоко, верблюды шагают без устали, клоня головы в такт, и за двумя или тремя поворотами замечаем внушительную глыбу, лежащую на ладони Синая.

– Джабал-Муса!

Говорит нам Наил.

Мы останавливаемся. От охватившего волнения, от неожиданной встречи с вечностью.

Проводник развьючивает своего верблюда, собирает очаг, наполняет водой кумган.

Мы сидим, вытянув ноги, не сводя глаз с горы Моисея.

Она вся освещена солнцем, стеновой щит, напоминающий крепость – создание природы.

Над вершиной её жуткая небесная синева. Зыбкая даль.

Я знаю, что за ней, в самом сердце Синая, лежит библейская пустыня Фаран.

Вскоре пьем приготовленный проводником чай, лепешки с сыром. Животные лежат недалеко, головами на север, подогнув ноги в коленях, животами на земле. Прикрыв глаза.

– Узок наш путь, будь терпелив, восходя к Богу.

У горы мы расстанемся, Наил уйдёт в обратный путь.

А нам предстоит подняться на вершину, встретить рассвет на ней, затем спуск и возвращение на автобусе в Шарм-аль-Шейх.