Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Желтой реки

По своему характеру новооткрытый аргали мало осторожен, потому что не преследуется человеком. Конечно, местные монголы непрочь бы были полакомиться вкусным мясом описываемого зверя, но убить его, по крайней мере взрослого самца, решительно не могут из своих фитильных ружей. Действительно, выносливость на рану всех вообще горных баранов очень велика, но аргали Дарвина в этом отношении, кажется, перещеголял своих собратий: помещенный на приложенном рисунке самец был пробит пулей из берданки в самое сердце и все-таки еще бежал в гору около трехсот шагов.

Кроме окрестностей гор Хурху, описываемый аргали спорадически распространен, вероятно, и в других частях средней Гоби. Быть может, к этому виду относятся и те аргали, которые живут на Хан-ула и в северной безлесной части Алашанского хребта(169

).

Путь наш до хребта Хурху. На бивуаке возле кумирни Баян-тухум оказалось, что ни один из монголов, находившихся погонщиками при нанятых у алашанского вана верблюдах, не знает пути, по которому мы желали следовать в Ургу; пришлось далее брать местных проводников, обыкновенно не более как на один или на два перехода. Хорошо еще, что со мной была прежняя съемка, так что я мог прямо называть колодцы, куда следовало итти; да и то с проводниками немало было возни, в особенности впоследствии[723]

. Путь наш, как уже было сказано, лежал через западный угол земли уротов, по местности крайне бесплодной. Верблюды еще могли найти здесь для себя корм, но верховым лошадям приходилось плохо, тем более, что лишь при крайней голодовке мы могли давать им по ковшу хлеба (рис, ячмень, просо), взятого из Ала-шаня. Но, привычные ко всяким невзгодам, кони пустыни шли попрежнему бодро и даже не худели заметно.

На ключах Чиргу-булык, где была сделана дневка, встретилось много пролетных уток, и мы опять отлично за ними поохотились. Окрестности того же Чиргу-булыка совершенно пустынны, и лишь возле самых ключей залегает несколько крохотных площадок зеленой травы, донельзя выеденной монгольским скотом. На корм последнему идут также толстые стебли Cynomorium coccineum [724]

, довольно здесь обильного. Монголы сами употребляют в пищу это растение, сварив его предварительно. Слышали мы также от монголов, что сушеное Cynomorium вывозится в Китай, где служит прохлаждающим средством во время сильных жаров.

От Чиргу-булыка мы шли более тридцати верст по саксаульнику, росшему, как обыкновенно, на сыпучем песке; вправо от нас, невдалеке, тянулись те же пески, совершенно оголенные. Затем, перейдя узкий поперечный рукав этих песков, мы вышли вновь на галечные площади, впереди всхолмленные каменистыми увалами. За этими увалами раскинулась совершенно бесплодная Галбын-гоби, которая, по словам монголов, тянется с востока на запад на двадцать дней пути. В поперечнике, нами пройденном, Галбын-гоби имела 27 верст в ширину; абсолютная высота местности, полого понижавшейся сюда от окрайних гор долины Хуан-хэ, спустилась на 3 500 футов. В самой северной окраине Галбын-гоби, близ колодца Сучжан-хара-тологой, мы переступили границу Халхи, т. е. Северной; Монголии, и вошли в аймак Тушету-хана(170).

Вышеназванный колодец, имевший в 1873 году 5 футов глубины, теперь оказался глубиной лишь в 4 фута, конечно вследствие заноса песком. Последний обыкновенно исподволь засыпает колодцы в пустыне[725]

; во время же ливней эти колодцы, большей частью выкопанные в логах, нередко уничтожаются сразу наносами мимолетных потоков. Для предохранения от песчаных заносов наружное отверстие колодцев делается весьма небольшое, притом, после доставания воды, обыкновенно закладывается камнем или какой-либо другой покрышкой.

Несколько гряд невысоких, большей частью также каменистых холмов, протянувшихся к западу и юго-западу и залегавших по нашему пути на протяжении 35 верст в поперечнике, отделяют Галбын-гоби от другой столь же почти низкой (3 700 футов абсолютной высоты) и бесплодной равнины, раскинувшейся у подножья гор Хурху и, сколько было видно, далеко протянувшейся к северо-западу[726]. В этих холмах впервые был встречен и добыт аргали Дарвина; в упоминаемой же равнине найден был последний по нашему пути саксаульник[727]. Наконец, на северной окраине той же равнины, на ключе Борцзон, мы пересекли караванный путь, ведущий, как нам еще прежде сообщали, из городов Куку-хото и Бауту в Хами и Са-чжеу. Не знаю, насколько справедливо сведение относительно последнего направления, но для первого оно подтвердилось теперь встреченным нами обратным караваном из 200 верблюдов, на которых возили из Куку-хото в Хами продовольствие и предметы обмундирования, для китайских войск, расположенных в притяньшанских оазисах.