Из записных книжек разных лет

1972

Мне трудно быть искренним даже наедине с собой. Где-то между юностью и зрелостью, начитавшись остроумных книг, насмотревшись современных фильмов, где диалог идет всегда под высоким напряжением, где-то в той поре, когда надо выбрать между жизнью и существованием, я добровольно взял на себя крест вечно остроумного человека. Ирония – привилегия сильных людей, но трудно быть ироничным постоянно. Я не верю, что Вольтер всегда говорил афоризмами, я не верю, что ОТенри даже для матерщины подбирал искрометные выражения, я не верю в повседневный юмор старика Марка Твена... (Они потому и великие, что без натуги и усилий иногда говорили в свете фразы, которые несколько ночей мучительно вылизывали в уме). Я не верю... Однако сам вот уже много лет несу тяжкий крест вечно бурлящего юмориста, и мне трудно быть искренним даже наедине с собой.

Истинные женщины умеют выдумывать правду.

Вера Инбер с восторгом вспоминает, как Сам Станиславский однажды материл ее у подъезда МХАТа.

Человек еще не заслуживает хороших вещей, но уже достоин хороших игрушек.

Смычок порхнул по струньям...

Мастерская "Точное слово". Ремонт слов... Честность – Честь.

1976

Притягательность книги для читателя определяется тем, насколько уютно в книге, насколько нам хочется быть "там", есть холодную телятину с Тилем Уленшпигелем, ночевать с Дон Кихотом у старой мельницы, лежать в картонной коробке с оловянными солдатиками. "Уют" произведений можно разделить на категории. Частный, даже несколько обывательский уют в сказках Г.-Х. Андерсена, в "Трех мушкетерах", в рассказах В. Бианки и М. Пришвина. До чего же здесь уютно! Так бы и прожил всю жизнь в "Трех мушкетерах" или в сказке Бианки "Мышонок Пик".

В рассказах К. Паустовского, А. Грина, Л. Андреева уют более масштабный. Хочется жить уже не в картонной коробке, а на берегу Паустовского Черного озера или с "Петькой на даче".

Уют Пушкина, Л. Толстого, Ф. Достоевского – это уют Петербурга, Москвы, имения Дубровского. Хочется жить в местах действия "Пиковой дамы", "Войны и мира", лермонтовского Кавказа...

Уют произведений Э. Хемингуэя – межконтинентальный. Хочется просто жить на Земле. Ведь она, наша милая планета, так уютна!

М. Горький, Д. Лондон, А. Серафимович, А. Толстой – "неуютные" писатели. Главная задача художника – передразнивать природу.

1978

Мое отношение к искусству:

В искусство нельзя впускать таких людей, как я. Вполне закономерно, что я лишен трибуны для пропаганды своих взглядов.

Мое отношение к политике:

Если бы я был председателем Земного шара, то Земной шар давно бы умер с голоду.

Мое отношение к религии:

Если попу вдернуть в нос кольцо, то он будет выглядеть куда авантажней!

1982

Однажды ночью Слава приоткрыла дверь моей хижины в одной далекой северной деревушке. Увидев ее, я пошатнулся и чуть не брякнулся на пол. Однако, вспомнив о своих долгах и талантах, снова твердо встал на ноги. А Слава, эта ослепительно желанная тварь, увидев меня во всеоружии, тихо прикрыла дверь... с той стороны. "Бди!" – намекнула она.

В 1965 году меня уволили из редакции районной газеты "Луч" только за то, что я не знал наизусть "Моральный кодекс строителя коммунизма". Но за это же самое – приняли в газету "Вымпел".

Всем, кто, потрясая моральным кодексом, учит меня нравственности, отвечаю одинаково, нравоучительным гнусавым муэдзинским голосом: "Если у меня порочные и гнилые принципы, то у вас их вообще не-е-ет!"

Меня не смущают никакие вопросы, потому что я сам – вопрос, обращенный к миру.

Я не живу, я функционирую. Несу нагрузку под названием "жизнь".

Иногда, и даже часто, человек немеет оттого, что ему не хочется говорить. Он не понят, хотя уже все сказал. Его яростное желание не говорить переходит в патологию. Я сейчас охотно разговариваю только с интересными женщинами, но скоро и это расхочется... Тогда – немота...

"Когда мы только начинали воевать, то опирались на бродяг. Они не боятся смерти".

Мао Цзедун.

"Праздность есть вполне нормальное естественное состояние человека".

К. Маркс.

Эти два постулата-вывода великих людей я в свое время принял слишком буквально, и вот уже ряд лет "бичую" по России.

Один спившийся московский милиционер вовсю хвастал тем, что в качестве понятого участвовал в обыске на даче писателя А. Солженицына. Вот вам еще один пример того, как палачи примазываются к славе своей жертвы.

Само по себе наше мироздание поистине прекрасно, но его дымящиеся развалины после атомной войны будут просто великолепны!

Середина XX века стала нуждаться в открытии, которое должно потрясти мир. Результатом этой нужды явилась атомная бомба. Если бы ее не сделали физики, то она была бы открыта другим путем, может быть, даже биологическим.

С начала истории самыми грандиозными были такие открытия: взрывчатка, электричество, химические удобрения, расщепление ядра и – американцы на Луне.