Из записок районного опера

И вот уже я рядом с увлечённо гопничающим громилой. Он быстро оглядывается на звуки неуверенных шагов. Мою физиономию озаряет противная ухмылочка приблатнённой «шестёрки». Дескать: «Все в порядке, братан, я — свой в полированную доску!.. Бери меня в долю, не пожалеешь!» И опера, и уркаганы смотрятся внешне одинаково, с плюгавцой (на то и даются нам к с и в ы, чтобы в случае необходимости нас можно было различить), но он осторожничает, на ухмылочку мою отвечает хмуростью, цедит сквозь зубы: «Чего тебе, пацан?..» А по мне, так пусть хоть малышом кличут, лишь бы п е р о м по горлу не черканули, и в ментовстве не заподозрили… Поэтому, ни капельки не обидевшись на фамильярность, лыблюсь дебильно: «Гоша, ты?!. Давно о т к и н у л с я «от хозяина»?.. Подожди, сейчас мы эту козу на пару ушарашим!.. Держи её за горло, а я за ноги подержу…»

Громила презрительно кривится: «Какой я тебе Гоша?!. Вали отсюда, фраерок, без сопливых обойдёмся!..» Ага, смекаю, он уже молча принял меня в ряды «своих», но просто не хочет делиться, потому и гонит, хоть уже и не опасается, это — хорошо…

Тут подвергавшаяся грабежу гражданочка очень кстати начинает трепыхаться, и гопник поворачивается к ней для продолжения своей акции, тем самым неосторожно показав мне спину. На секундочку перестал обращать на меня внимание, а мне большего и не надо. Чуть раньше подобранным с земли камнем изо всей силы бью его по доверчиво подставленному затылку!.. (Бить в подобных случаях надо в полную силу, не жалеючи, чтоб он не мог быстро очухаться. Если и перестараюсь, убью его наповал — не беда, позднее можно будет сказать, что в схватке он, падая, сильно ударился виском о валяющийся на земле камень…)

Икнув от удивления, бандит валится на землю. Я нервно смеюсь, аккуратно стираю с камня свои отпечатки пальцев, закуриваю, искоса оглядываюсь на пялящихся на меня с разных сторон А вот и вызванный кем-то патрульный «уазик» появляется… Занавес…

Если бандитов несколько, то я и не подкрадываюсь к ним, ну его, чем от них дальше — тем больше у меня шансов вернуться домой живым и здоровым.

Самое правильное — организовать на коллективный отпор преступности случайно проходящих мимо граждан. Трудно это, твердокаменный наш народец в упор не замечает чужих неприятностей, но есть у него и другая, чертовски полезная для меня именно в данной ситуации черта: по натуре наш человек — баран, и подвержен чужому влиянию…

И вот я начинаю топтаться на одном месте, подпрыгивать, привлекая к себе внимание, вопить жалобно: «Товарищи, помогите, Бога ради — жену избивают!.. Друг, ты ж мужчина — подмогни, там бьют женщину, беременную, на 4-й неделе!.. Отец, будь другом, помоги отогнать тех козлов!..»

Один, лишь ускорив шаг, пробежал мимо меня… второй… третий… (Я никому не судья, но запомню их лица, и если столкнёт меня жизнь когда-нибудь с ними ещё раз — ох и наплачется эта сволота!)… Но четвёртый — остановился заинтересованно, шестой посочувствовал и ломик с земли поднял, к ним присоединились девятый с десятым, курсанты военного училища, их я вооружил увесистыми палками, сам выхватил перочинный ножик, и вместе мы непобедимой армадой двинулись на бандформирование…

Где моё место как командира — впереди?.. О нет, ни в коем разе, умный вождь в опасную минуту всегда держится сзади, за спинами своих воинов, оттуда обзор лучше, да и убежать сподручнее, открой вдруг бандиты огонь по приближающимся или накинься на них с финками наголо… Поэтому бросился-то я вперёд вместе со всеми, но потом споткнулся… отстал случайно… В общем, моё место — в задних рядах. Бегу последним и покрикиваю ободряюще: «За мной!.. Вали их, ребята!..»

И ещё… До самого последнего момента, пока бандитов не повяжут, не сообщай никому, что ты — из милиции. Если скажешь — хана, Ментов — не любят, и помогать им никто не станет (ну разве что в толпе окажется ещё один мент). Самое большее — услышишь совет: «Раз ты — мент, то сам с бандитами и воюй, тебе за это зарплату платят!»

Ох и народец… Я иногда думаю: это люди у нас — хреновые, потому что жизнь — т а к а я, или наша жизнь — т а к а я, потому что люди — с дерьмовцой?..

7. НЕОБХОДИМОСТЬ ПЫТОК

Кто бесстрашен и могуч — не идёт на работу в угрозыск, во всяком случае в нашем РОВД я таких не видел. Бесстрашные и могучие идут в спортсмены, каскадёры, киллеры, телохранители, разведчики, наконец… А в угро трудятся самые обыкновенные люди с привычным набором слабостей и недостатков, один из которых — трусость.

Криминалитет в целом — это скопище злых, жестоких и опасных людей.

В общении с ними мы испытываем такой же страх, как и каждый мирный обыватель. Но у обывателя есть возможность общаться с преступниками как можно реже, а у нас такой возможности нет. В регулярном общении с бандитами — наша работа, Государство швыряет нас на борьбу с ними, не обеспечив должным образом законодательно, материально и морально, мы чувствуем себя под постоянным прицелом, но — работаем, вынуждены работать…