Из записок районного опера

Сделать это — трудно, ибо наш человек — ленив, равнодушен, и идти в свидетелем — категорически не желает!.. Вообще ни во что не хочет вмешиваться, — средь белого дня будут убивать тебя на улице, кругом полно народу, но чтобы заступиться — это ни-ни, пробегут мимо, а потом, издали, зеваки будут напряжённо следить за происходящим… Зрелище!.. И ладно, если хоть один из сотни догадается позвонить в милицию!..

Приезжаем мы, расхаживаем вокруг трупешника, делаем необходимые в таких случаях манипуляции, — десятки, сотни заинтересованных глаз со всех сторон «щупают» каждый шаг, каждое движение… Народу поглазеть на убийство и расследование его — словно в кино на триллер задарма сходить, обожают у нас халяву… Полрайона сбежится, если труп лежит живописно, и погода не очень поганая… Но стоит поинтересоваться у глазеющей толпы: «Люди, кто был свидетелем произошедшего?», — и словно неприличное сказал. Кривятся, щурятся, неприветливо сплёвывают, пятятся, отходят, отбегают от подальше… И уже оттуда, издали — продолжают глазеть…

2. ДОБИТЬСЯ РАСПОЛОЖЕНИЯ

Допустим, произошла квартирная кража. Если воришек не застукали на адресе хозяева, или не задержали по случайному совпадению обстоятельств находившиеся поблизости люди, то задача оперов — найти того, кто это сделал…С этой целью при выезде на адрес в составе следственно-оперативной группы я обязан обойти всех соседей в подъезде (а если понадобится — то и во всём доме), в поисках того, кто видел воров и может их описать… медлить нельзя, многие из краж раскрываются именно по горячим следам, пока в памяти окружающих свежи некие зачастую кажущиеся малозначительными, но в итоге оказавшиеся первостепенными впечатления и наблюдения…

Звоню в соседнюю по лестничной площадке квартиру. Дверь открывается на длину цепочки, — настороженная физиономия с бегающими глазками, никакой веры ни мне, ни сунутой под нос хозяйки к с и в е, на все вопросы тупо талдычит: «Ничего не видела, ничего не слышала, ничего не знаю…Вот вернётся вечером муж с работы — у него и спрашивайте!..» А на фиг мне муж, если в момент кражи он был на работе, и ничего вообще не видел?!.. И начинаю маневрировать, пытаясь склонить любезную домохозяюшку к сотрудничеству… Думать не моги орать на неё, или хотя бы строго напоминать про конституционные обязанности всемерно содействовать расследующим преступление органам, — совсем оробеет и дверь захлопнет… Лучше прикинуться обаяшкой, своим в доску парнишкой, — пожаловаться на судьбу, («работа собачья, но кому-то же надо и её делать… для вас стараемся, между прочим!..»), ужаснуться размерами собственной зарплаты («вот сколько, к примеру, ваш муж зарабатывает?.. ого!.. а я — в три раза меньше!..»), помянуть свою бесценную супругу («скоро из дома выгонит — днюю и ночую на работу, меня практически не видит!»), пожаловаться на сына-оболтуса («все обои в прихожей оборвал, хоть руки за спиной связывай!»), затем плавно перейти к задачам текущего дня, для начала введя дамочку в оперативную обстановку в микрорайоне («за последние 2–3 месяца квартиры бомбят по-чёрному, так ведь и до вас могут добраться, — вернётесь домой из магазина, а в квартире — пусто!»), слегка припугнуть слабонервный женский пол («учтите, если сейчас не окажете нам содействие, а завтра очистят и вашу квартиру, то мы ведь особо стараться не станем…»), объяснить зловещие повадки криминалитета («узнав, что вы — единственный свидетель, но дать показания ещё не успели, они же вас запросто — того… сколько угодно таких случаев!.. а вот когда всё расскажете, то мочить вас нет никакого смысла!..»)…

В общем, стараюсь как могу, согласен и лезгинку перед приотворённой дверью станцевать, мужской стриптиз на лестничной площадке устроить, карточные фокусы целый час показывать, — всё окупится, если она, сжалившись и впустив меня в квартиру, в ходе дальнейшей беседы под моим ласковым нажимом вспомнит, как взламывавшие соседские двери ворюги вполголоса переговаривались, и один сказал другому: «Потише шуми, «Вьетнамец»…» Ага, есть наколка!.. Смотрю позднее «Альбом кличек», (есть в угрозыске такой, на всех известных в районе блатарей), согласно ему погоняло «Вьетнамец» имеют только двое, но одному ещё сидеть два с половиной года, и остаётся только другой — Солоницын Максим Васильевич, 26 лет, наркоман, дважды судимый, прописанный там-то, но постоянно проживающий у своей сожительницы Феньки-«Короны» по такому-то адресу, вот целая стопка агентурных сообщений с поминаниями Вьетнамца (сестра его замужем за гражданином Вьетнама, отсюда и кликуха), среди них: «…в последнее время закорефанил с Мишкой Тимофеевым, кличка: «Тимоха», собираются совместно бомбить хаты…» Вот и есть двое обоснованно подозреваемых!.. Беру их за жабры, и трясу «явку с повинной», затем — обставляю её вещдоками и материалами воспроизведений…