Из записок районного опера

«Козёл, быдло, бляха траншейная, пидор, гондон, курва!.. Ты что сделал?!. На кого руку поднял — на девчонку, почти ребёнка!. Весь райотдел возмущён!.. Придурок, неужто ты надеялся уйти от кары?!. Да мы тебя всем угрозыском квасить будем!.. Кровью захаркаешь, падаль, мухомор гнилушный, манда беззубая!.. Кранты тебе, амбец полный!.. Ты понял, сучяра?!.»

И так — часа два, пока голос не охрипнет. С обязательными пощёчинами, оплеухами, легкими и не очень лёгкими затрещинами, — так слова звучат убедительней!..

Но на мои оскорбления он не реагирует, от моей пытливости лишь морщится, на вопросы отвечает монотонно одно и то же: «»Не знаю… Не делал… Не докажете!..»

Чего он ждёт — моей вспыльчивости и сделанных под горячую руку глупостей?.. Не дождётся, нервы у меня крепкие. Шесть с половиной лет супружеской жизни — это ж даже не вуз, а аспирантура!..

Только что я вроде бы кипятился — и уж абсолютно спокоен, улыбчив, угощаю Гирю «Примой» из специально лежащей у меня в сейфе для этих целей пачки… Мне такое курить — западло, а ему — сойдёт.

Разговор теперь идёт совсем другой: «А ты ничё держишься, брателла… Крепок на излом, я таких — уважаю… И вообще — пацан нормальный… Но всё равно хана тебе, понял?.. «Червонец» автоматом схлопочешь…У девахи, которую ты грабанул, отчим — завотделом в райисполкоме, — власть!.. Так что дано указание навесить на тебя «делюгу» лет на десять, никак не меньше, и раньше срока — не выйдешь, отсидишь полностью, за этим специально проследят… На волю выйдешь — уж под сороковник… Седой, больной, никому не нужный… М-да!.. Конечно, есть шанс как-то договориться… Ты меня понимаешь?:.. Я лично против тебя ничего не имею, в чём-то мы даже похожи… Просто твоё хобби — грабить, а моя профессия — ловить грабителей… Слушай, а ведь сумей мы сейчас добазариться — и «разбой» я, так и быть, переквалифицирую на «грабёж»… Выкинем из дела про ножик твой… Ты меня понимаешь?.. Девку я уговорю изменить первоначальные показания, и от её дядьки — исполкомовца как-нибудь отбрешусь… И тогда вместо «червонца» светит тебе жалкий «пятёрочник», это — точняк!.. Гад буду, если не исполнится… Ё-моё, промелькнут года — глазом не моргнёшь!.. А хочешь, приличного бесплатного адвоката тебе сварганю?..» И в пылком желании поспособствовать Гире скостить себе срок — хватаюсь я за телефонную трубку, и названиваю в коллегию адвокатов, но по набираемому мною номеру почему-то всё время занято…

Не сочувствует моим усилиям в его же пользу Гиря, не собирается подпустить к себе ближе расстояния пистолетного выстрела подобранного мною для него защитника… Понимает: с т а к и м адвокатом чтоб «навечно» не сесть — надо уж совсем исхитриться… Да и не нужен ему вовсе защитник на занимаем им неприступном рубеже: «Не знаю… не участвовал… не докажете!»

И вновь из добренького делаюсь я сердитым, — без счета навешиваю оплеухи, надсадно капаю на психику… Кстати припомнив, что не была Смитлицкая разнообразно оттрахана Гирей во все выемки и впадины, — наседаю любопытствующе: «Слушай, а ты не импотент?!. Может, у тебя нынче только на 9-летних пацанок и встаёт?.. Га-га-га!.. А как же Верку, любовницу свою, удовлетворяешь — языком, что ли?.. Фу, она же грязнуля, тебе не противно?.. Надо шепнуть пацанам в твою камеру, какой ты лизун, га-га-га!.. «

И так далее, в том же духе, с теми же интонациями и отработанным многими тренировками утробным ржанием ему в лицо… По идее должен возмутиться Гиря, наорать на меня, ещё лучше — разок двинуть в морду, слегка порвать мне одежду… Больше — не успеет. Набегут толпой из соседней комнаты мои товарищи — опера, навешают ему по первое число, тотчас оформим «нападение на сотрудника милиции при исполнении», — тогда и разбой доказывать не надо. Как ранее судимый — схлопочет несколько лет за одни только причинённые офицеру милиции «телесные повреждения средней тяжести»… Но — не возмущается, гнида, не орёт, не рвёт мой потрёпанный в боях с преступностью пиджачишко, бубнит как заведённый: «Ничего не знаю… ни в чём не участвовал… ничего не докажете!..»

Единственно — пару волчьих взглядов в мою сторону позволил себе, мол: «Я понимаю — работа собачья… Но почему же ты так стараешься?!.»

На этой стадии нашего общения начал я задумываться над вопросом: а не подвергнуть ли гражданина Петренко жестоким пыткам?..

Многие подивятся: «Он ещё думает!.. Там за одно только подозрение душу из допрашиваемого вышибает, а тут — сам Бог велел!..» Но не всё так просто…

Сломи я Гирю истязаниями — этого будет мало. Признания надо тотчас подкрепить вещдоками, скажем — тем же ножом, изъятым у Гири и опознанным Смитлицкой, и найденным в том самом месте, которое Гиря нам подскажет…

Видеозаписью следственного эксперимента, где Гиря перед видеокамерой в красочных деталях покажет, как Смитлицкая шла, как он на неё накинулся, в какой позе держал её под ножом, что она ему говорила, что он ей говорил, в какую сторону побежал потом…