Из записок районного опера

Кинули жребий, кому из оперов вместе с девицей ехать в офис фирмы. Счастливчика тепло напутствовали на дорожку: «Ты ж смотри там… не всех подряд трахай, а только самых достойных!» Девице презентовали платье и туфли из комнаты хранения вещдоков, и она укатила вместе с нашим коллегой. А я, вернувшись в свой кабинетик, задумался над тем, что же дальше с этой девахой случиться может. Если повезёт — поступит в институт в следующем году и бросит свою хоть и непыльную, но вредную и небезопасную работёнку… А не повезёт — запросто может спиться или исколоться, пойдёт по рукам, опустится до уровня привокзальной шлюшки, а там — и загнётся в тёмном, вонючем подвале с проломленной нечаянным собутыльником башкою… Ну и последний вариант: всё бросит и вернётся в родное село, осчастливит собою какого-либо краснорожего тракториста, нарожает ему кучу похожих на дуборыльного папочку детишек… Так и будет муж с нею блаженствовать — миловаться, даже не подозревая, скольким же мужикам до него подставляла она попу, и от скольких послушно принимала в рот… Но насчёт возвращения на «малую родину» — вряд ли, вкусила уж девица городской привольной житухи, добровольно от неё не оторвётся — разве что клиенты оприходуют её совсем уж до посинения и полной потери товарного вида… А так — до последнего за город будет цепляться, кретинка!..

…Но какие же у неё невозможно — роскошные сиськи…

2. ТРАХ С ПРОСТИТУТКОЙ

Как-то раз после очередного рейда по притонам и малинам стащили в райотдел всякую блат — публику. На кого был компромат — разбирались долго и нудно, с остальными проводили профилактическую беседу, и — гнали на хрен.

И вот ко мне для подобной беседы привели одну из районных шалав. Анькой её звали, кликуха звонкая — «Атаманша»,17 лет соске, — покалывалась, приворовывала, числилась за ней пара пьяных драк… в общем, ничего особенного… В иной ситуации я на такую и смотреть не стал бы, 2-сортная потаскушка, груди — ещё ничего, а задница — жирновата… Но уж больно «заведённый» какой-то в тот день я был!.. Разговариваю с Анькой, она божится в полнейшей невиновности перед законом и просит её отпустить, по идее именно это по ситуации я и должен сделать. Но — начинаю внушать ей несуществующие вещи: «Возможно, за тобой что-нибудь и найдём… Вот посажу на трое суток в камеру с клопами… хочешь?..» Нет, она не хотела, но пока ещё не врубилась, чего от неё требуется. Сказать же прямо в лоб: «Ложись на стол, сучка, и ляжки пошире раздвинь!» — неудобно, стыдно даже… Намекаю: «А ты как вообще — сексуальная?.. А с ментами трахалась?.. А сейчас — хочешь?..» По ходе разговора возник даже некий спортивный интерес её уболтать, вызвать у неё симпатию… Стал задавать чисто ментовские вопросы: «С кем живёшь?.. Под кем «стоишь»?.. О чём мечтаешь-думаешь?» Под этим соусом начал то за руку её легонько брать, то плечико поглаживать, а сам, чую, уж разгорячился как утюг.

Наконец-то по глазкам её понял, что она всё усекла и согласна. Спрашиваю прямо: «Хочешь попробовать милицейского хрена?» Она — кивает…

Закрываю двери, иду к ней. Она встаёт, поворачивается лицом к шкафу, я ставлю её раком, задираю юбчонку вверх, приспускаю трусики… Ширинку расстегнул, нашарил, вынул, воткнул со чмоканьем… Уф, хорошо!.. (Кстати. презервативы у опытного опера всегда под рукою…) В губы, в шею, в груди не целовал, всё-таки было понятие, что до меня её полжилмассива перетрахало… На минуточку лишь расслабился, почувствовал к ней некое подобие человеческого чувства, а она — стонала и ухала, изображая вершину достигнутому оргазма. Хотя и дешёвая, но — профессионалка, своё дело — знала… И ещё помню: мелко вздрагивала ягодицами, а на лице её, отражённом в полированной дверце шкафа, застыла какая-то странная гримаса. Мне вначале показалось — от удовольствия. И лишь позже припомнил одну из разборок Атаманши с «кинувшими» её по мелкому наркоманами, — она наезжала на них, они неумело оправдывались, и личико её кривила та же гримаса… отвращения!.. М-да…

Но внешне всё было о, кей. Она отработала своё, не желая попасть в камеру с клопами, так сказать — отбыла свою повинность перед органами. Кончил я, застегнул ширинку, выкинул использованный презерватив в окно, во двор райотдела (там у нас много подобного хлама валяется), помог девице поправить одежду на себе… Панибратства с Атаманшей не допустил, ни-ни, половой акт — ещё не повод для братания мента с блат-подстилкой. Но — был вежлив, даже ласков. На всякий случай предложил Атаманше не пропадать из поля моего зрения, и соизволил намекнуть, что не прочь заиметь её сексотом, (надо же было в её и собственных глазах как-то оправдать только что произошедшее, вот я и нашёл объяснение: «планово сблизился с лицом, намеченным к вербовке»), до дверей проводил. Отпустил, как и обещалось — у нас, оперов, слово всегда держат. Тем более, что, повторюсь, задерживать её никто и не собирался…