Из записок районного опера

Так вот, на пару с Мотылём как-то ломанули они богатую хату, спрятали ш м а т ь ё в нычку, на чердаке в соседней многоэтажке. Планировали вернуться дня через три, забрать барахлишко, свезти на городскую окраину к знакомому цыгану-скупщику. и сбыть оптом. Мотыль почему-то решил, что всё так и будет. А Чех справедливо рассудил: незачем делить на двое то, что можно присвоить себе одному!.. Назавтра же прикатил в такси, в несколько приёмов вынес вещи, отвёз к другому сбытчику и продал, прикарманив бабки себе. Мотыля же чуть позже арестовали (по наколке Чеха, между прочим) и судили именно за эту кражу, от которой он в итоге не заимел ни копейки!..

И такие истории для блатных — не исключение, а скорей общее правило. Как и то, что работают — вместе, а потом, разлучившись, гонят друг о дружке гадости: «Ой, он такая редиска!.. На деле только «стоял на шарах», пас на ш у х е р е, пока я рисковал своей гривой, потом вещи на его нычке решили сохранить, так он вначале не хотел отстёгивать мне мою долю, а в оконцовке ещё и ментам пытался меня сдать!» Что рисковали шкурой — совместно, что вообще были близкими корешками несколько лет — значения не имеет, в данной ситуации что в ы г о д н о говорить о напарнике то и говорит, не задумываясь…

6

В последние десятилетия жизнь сильно измельчила людей, блатных это касается в первую очередь. Почти уж не видать подлинных «законников», всюду — одни м у р ч а щ и е. «Да я!.. Да мне!..» И кто такому доверился, из «своих», тех он и обул как маленьких!.. Спрашиваешь потом, не за падло ли так поступать со своим же блат — братом, так даже обижается: «С этими — то?.. Тю, так я ж им скока раз помогал!.. Да я тому-то и тому-то два года назад сделал такое, что они до сих пор, считай, мой хлеб жрут!.. Так что, не имею права самому с них что-то поиметь?!» Чтоб ни натворили они неправедного, с точки зрения державных интересов или воровских п о н я т о к, всё спихивается на безвыходность ситуации, благородство собственных мотивов либо козни неведомых врагов — извергов…

Родную сестричку ограбить считается здесь в порядке вещей, — «она со мною в детстве такое вытворяла!..» Избил собственную мать до полусмерти?.. «Так я же в кумаре был, ни черта не помню, на ясную голову — разве поднял бы я на неё руку?!»

С мелким крысятничеством вообще случаются уникальные вещи…Скажем, приходит один урка в гости к другому, с которым ранее долгий срок тянули, тот его, понятно, угощает водочкой, борщ в миску наливает, толкует о разном, а гость перед уходом в благодарность за радушный приём и угощение украдкой что — нибудь да склямзит у хозяина — обручальное колечко из шкатулки, кус колбасы из холодильника, на худой конец ношенные тапочки из прихожей… А когда спрашиваешь такого, как же он мог украсть — у друга-то! — слышишь в ответ гениальное: «Ах, это я так… в запарке… на автомате взял!..» То есть брать и в мыслях не было, но случайно подвернулось под руку — и как-то само собою в руке и осталось… Во суки!..

И оправдания на все случаи жизни у этой публики — железные. «Меня засосала стихия действительности!..», «Я-то в душе хороший, а вот они, другие — те да, такая сволота!..», «Да, и я кого-то обидел… Но тот мне сам должен был, я лишь своё вернул, а тому я обязательно отдам, когда освобожусь, век воли не видать!..» Плевать в такого — бесполезно, бить по харе — рука устанет, обессилит и отсохнет, толку же всё равно не будет… Только — убить… Или — отвернуться и никогда больше не смотреть в его сторону… Но так — не получается, стоит тебе только отвернуться — он к тебе же сбоку пристроится и зашастает по твоим карманам в поисках добычи…

…Что-то людское есть в душе каждого, и у некоторых блатных людского в душах — немало. Не благодаря, а вопреки всем своим «наворотам» и закидонам они могут и по-настоящему дружить с кем-либо, и быть преданным кому-то, и даже кого-то любить… При любом образе жизни, который ты вынужден вести, всегда есть шанс противостоять судьбе, если остался некий моральный стержень в душе, если есть на что опереться и за что-то зацепиться… И любовь вполне может стать такой зацепкой!..