Из жизни кукол

Нова вышла следом за ней во двор. Остальные девочки сгрудились на крыльце под крышей, потому что шел дождь, но Нова и Мерси спустились к дороге. Отсюда было видно фабрику, походившую на гигантский крематорий.

— Интересно, что чувствуешь, когда убиваешь, — сказала Нова. — Кого-нибудь, кого реально ненавидишь.

Мерси уставилась в землю. Пнула камешек и потеребила подвеску-амулет, молитву-вранье.

Его зовут не Петер

Танто

Стоя перед маленьким зеркалом в садовом домике, Кевин поправлял воротничок рубашки — старой отцовской белой рубашки. Зазвонил телефон.

Кевин не стал отвечать. Он продолжал возиться с воротничком, отгибал его так и сяк, но воротничок не хотел садиться нормально. Если застегнуть верхнюю пуговицу, то воротничок душил Кевина. А с расстегнутой верхней пуговицей Кевин начинал походить на плейбоя.

Как же тяжело, вплоть до самых пустяков, хоронить отца.

Телефон тренькнул — кто-то прислал сообщение. Надев пиджак, Кевин набрал 222, голосовую почту.

Ища английскую булавку, которой можно было бы скрепить ткань между пуговицами, Кевин слушал мужской голос в трубке. Звонил коллега, Йимми Шварц. Они не то чтобы хорошо знали друг друга — так, виделись на работе время от времени.

Кевин… У нас тут погибшая девушка. У нее в телефоне полно фоток и видео, все про секс. Я краем уха слышал, что ты выслеживаешь одного грумера[9]… Наша погибшая близко общалась с кем-то, кто называет себя Повелитель кукол, или Puppet Master, хотя похоже, что его настоящее имя — Петер.

Кевин застыл, зажав булавку большим и средним пальцами. Осторожно потрогал острие указательным пальцем. Коллега тем временем говорил, что есть прощальное письмо и почти все указывает на то, что девушка, Тара, совершила самоубийство.

Мне нужна твоя помощь, закончил Шварц и попросил Кевина перезвонить.

Кевин сунул телефон во внутренний карман пиджака, застегнул булавку между пуговицами, опустил воротничок рубашки и посмотрелся в маленькое, покрытое пятнами зеркало.

Напряженные челюсти. Кевин подавил внезапное желание заехать в зеркало кулаком.

Вместо этого зашнуровал ботинки, вышел и запер дверь.

Сел на ступеньку веранды, достал телефон. Голые деревья казались частью горы: серые стволы торчали из серого камня, будто руки великана.

Шварц ответил после первого гудка; пока он коротко излагал, что именно полицейские обнаружили в телефоне погибшей, а также что в настоящую минуту труп находится на экспертизе в Сольне, Кевин пытался представить себе угрожавшего ей мужчину.

Его зовут не Петер. Может быть, и не Улоф.

И выглядеть он может как угодно.

— Значит, ей угрожал в чате человек, которого мы ищем. И вчера она назначила “Улофу” встречу и написала прощальное письмо.

— В общем и целом — да. Мне не хочется распространяться о деле по телефону.

— А что именно ты не хочешь говорить?

— Что медэксперт обнаружил у нее во влагалище следы спермы.

Мама уже набралась

Пять лет назад

Я знаю твоего классного руководителя.

Если ты через час-полтора не пришлешь фотографии, Роберт Мальм очень сильно удивится, когда завтра откроет почту.

Целую. Петер.

Слова заползали в нее. Буквы шевелили черными лапками на экране компьютера, словно отвратительные насекомые; ей казалось, что весь мир знает, чем она занималась в последние месяцы.

Он и раньше ей угрожал, но не так. Не подбирался настолько близко. После ее попытки соскочить все стало только хуже, а теперь он еще и прознал, что Роббан — ее учитель.

Но она не может сделать новые фотографии прямо сейчас. Слишком рискованно.

Нова села в кровати, привалилась к стене и поставила ноутбук на колени. “Вряд ли получится, — написала она. — Мама с папой дома, и у нас куча народу”.

Из гостиной доносился шум; понятно, еще долго не закончат. Звяканье стаканов и бутылок, громкие голоса, суета. Замок в ванной легко поддается, если дернуть за ручку, а в ее собственной комнате даже ключа нет.

Ответ пришел почти сразу же.

Милая Нова, я начинаю терять терпение. Ты пишешь “мама с папой”, но я знаю, что твой родной отец умер, а Юсси тебе отчим.

Юсси? Откуда он знает?

Петер знает все.

Пара секунд — дрожа, как бывает перед слезами, — и картинка появилась на экране. Снято, как она сейчас сидит: в кровати, спиной к стене.

Из нее хочет вырваться чудовище. Затхлая тяжесть в груди, в животе, в горле. Нова загнала ее назад, сглотнула. Пока не время.