Изба и хоромы

Равным образом нельзя сказать, что детей излишне баловали в материальном смысле. Тот же Дмитриев писал: «Нас с двоюродным братом одевали очень бедно; я помню, что тетка Надежда Ивановна покупала мне канифасу и красила его в орлянку; из этого шили мне панталоны оранжевого цвета, которые, когда полиняют, превращались в couleur saumon. – Да к приезду Ивана Ивановича (сенатора и министра – Л.Б) из Москвы в 1809 году сшили нам однобортные длинные сюртуки из светло-фиолетовой байки, с стоячими воротниками. В них и щеголяли мы при дяде, в самые жары, в июле месяце» (31, с. 46). Между тем, семейство владело почти двумя тысячами душ крестьян!. А. Фет пишет, что он любил сопровождать свою мать к сундукам, где под замком хранилась покупная бакалея. «Выдавая повару надлежащее количество сахарного горошка, корицы, гвоздики и кардамона, она иногда клала мне в руку пару миндалинок или изюминок. Изюм и чернослив не входили в разряд запретных сахарных и медовых сластей» (98, с. 36). Здесь надо пояснить, что отец Фета, начитавшийся Руссо, считал сахар вредным для детей.

Между тем, ни Фет, ни Галахов, ни Дмитриев не принадлежали к числу нелюбимых детей. Они просто были детьми той эпохи.

Однако ж, заговорив о дворянских детях, надобно что-нибудь сказать и об их домашнем воспитании и обучении. Ведь все уверены в высоком качестве образования главного носителя элитарной культуры – дворянства.

Профессор Петербургского университета, видный педагог и ученый, автор первой истории русской литературы, А.В. Никитенко, имел возможность наблюдать дворянскую культуру изнутри и в то же время отстраненно. Бывший крепостной графа Шереметева, он, обучаясь в университете, жил на одной квартире с декабристом князем Е. Оболенским, был знаком со многими декабристами, литераторами, в том числе с А.С. Пушкиным, учеными, служил учителем в аристократическом доме Штеричей, а затем в элитарных учебных заведениях Петербурга, в том числе в Смольном институте благородных девиц. Вот что писал Никитенко в своем знаменитом дневнике в 1826 г.: