Избранная. Да сбудется пророчество

Тут мою фамилию назвали ещё раз. Я сделала глубокий вдох и выдох и пошла к сцене. Мощный прожектор так ослепительно светил в глаза, что я инстинктивно прикрыла рукой их. Сделала ещё пару шагов и приблизилась к микрофону, который стоял посредине моей половины сцены. Совершила ещё один глубокий вдох и выдох и начала читать монолог:

– Все прощайте.

Бог весть, когда мы встретимся опять…

Меня пронизывает легкий холод

И ужас останавливает кровь.

Я позову их. Мне без них тоскливо.

Кормилица! Нет, здесь ей дела нет.

Одна должна сыграть я эту сцену.

Где склянка?

Что, если не подействует питьё?

Тогда я, значит, выйду завтра замуж?

Нет! Вот защита. Рядом ляг, кинжал!

Что, если это яд? Ведь для монаха

Грозит разоблаченьем этот брак.

А если я умру, то не узнают,

Что он со мной Ромео обвенчал.

Да, это так. Нет, это невозможно!

Он праведником слыл до этих пор.

Что, если я очнусь до появленья

Ромео? Вот что может напугать!

Не задохнусь ли я тогда в гробнице

Без воздуха, задолго до того,

Как он придёт ко мне на избавленье?

А если и останусь я жива,

Смогу ль я целым сохранить рассудок

Средь царства смерти и полночной тьмы

В соединенье с ужасами места,

Под сводами, где долгие века

Покоятся останки наших предков

И труп Тибальта начинает гнить,

Едва зарытый в свежую могилу,

Где временами, как передают,

Выходят мертвецы в ночную пору?

Увы, увы, кто поручится мне,

Что ежели я встану слишком рано,

То трупный смрад и резкость голосов,

Чудовищных, как стоны мандрагоры,

Немедля не сведут меня с ума,

Как сводят всех, кто слышал эти крики?

Как поручусь, что рук не запущу

В сыпучий прах и савана с Тибальта

Не стану рвать и что, вооружась

Берцовой костью предка, как дубиной,

Я головы себе не размозжу?

Гляди, гляди! Мне кажется, я вижу

Двоюродного брата. Он бежит

На поиски Ромео. Он кричит,

Как смел тот насадить его на шпагу.

Остановись, Тибальт! Иду к тебе

И за твоё здоровье пью, Ромео!

Рассказав свой монолог, я открыла глаза и приметила, улыбающегося ослепительной улыбкой мистера Ньютона. Юрий тоже стоял в стороне и нежно улыбался. Я спустилась со сцены и первоначально хотела подойти к своей лучшей подруге, но меня временно остановил восторженный голос:

– А ты неплохо держалась на сцене, Ниф!

Я обернулась и увидела перед собой своего преподавателя по драматическому искусству.

– Спасибо, мистер Ньютон! – сказала я.

– Это ты на занятиях можешь называть меня мистер Ньютон, а тут для тебя я попросту Карл. Я ведь не до такой степени старше тебя. Тебе шестнадцать, а мне восемнадцать лет. Я пойду. Надо ещё выслушать пару выступлений участниц.

Промолвил он, наблюдая, как ко мне приближалась Марфа, подмигнув, ушёл далее прослушивать монологи. А я стояла и глядела ему вслед.

– Ты выступила замечательно! У меня даже слёзы появились, как ты говорила про неизбежную смерть. Главная роль должна быть твоей!

Я едва только улыбнулась ей в ответ. И мы уселись на освободившиеся места, чтобы дождаться решения жюри. На сцене выступило ещё несколько местных девушек, и после завершающей девушки жюри отправились в другой класс, чтобы подвести итоги отборочного конкурса.

– Волнуешься? – Донёсся до уха голос позади меня. Обернувшись, я заметила Юрия, который сидел в кресле сзади нас.

– Есть немного. А ты я гляжу, не переживаешь?

– Нет, я знаю, что выберут меня, и что я буду играть роль Ромео. Кстати, представь мне свою подругу! – попросил Юрий.

Марфа, чуточку покраснела, но не подала вида, что стесняется его. Протянув к нему свою правую руку, сказала она:

– Я, Марфа Виштырман. Я тебя узнала, ты учился в том ужасном лицее, ведь так?

Я видела, как вопрос Марфы поразил Юрия. Он немного отстранился, но тоже не показал вида, что его как-то сконфузил этот вопрос.

– Ну, не такой он уж и ужасный, послушай, Елена, давай после того как узнаем результаты сходим с тобой в кино?

– У вас тут есть кинотеатр? – спросила я.

– Да, есть. Но туда ходят одно отрепье! – поведала мне Марфа.

– Эй, поаккуратнее со словами! – чуть раздражённо сказал Юрий.

– Хорошо сходим, только убавьте пыл. Вон уже идёт жюри! – заметила я.

Жюри поднялись на сцену и начали объявлять результаты:

– Дорогие конкурсанты, вы все очень хорошо выступили, но, как и говорилось раньше, пройдут только лучшие. Итак, на роль Ромео мы выбираем Юрия Хайзервиля.

– Я же говорил! – Возле уха прошептал мне Юрий. Я только цыкнула ему в ответ. А пожилой мужчина с седой бородой продолжал говорить:

– А вот на роль Джульетты у нас с моими товарищами разделились голоса. Это Глория Нэрелла и Елена Блес. Между ними будет проходить ещё один отборочный конкурс, где мы уже решим, кто из них будет играть роль Джульетты. Всем остальным хочется сказать слова благодарности от Высшего комитета искусств, что вы приняли участие в отборочном конкурсе. И ещё я порошу остаться в зале Юрия Хайзервиля, Глорию Нэреллу и Елену Блес, а всех остальных попрошу покинуть актовый зал.

Все участники и их родители начали постепенно расходиться. Марфа попрощалась со мной, сказав, что позвонит вечером, чтобы узнать подробности.

Мы втроём остались вместе с жюри. И к нам обратился уже совсем другой мужчина, чуть помоложе первого: