Избранная для Драконов

Айермобиль стоял на прежнем месте, и это означало, что Габриэль все еще в бессознательном состоянии. Граф широким шагом пересек двор Академии, вышел за пределы магического купола. Короткое заклинание, и позади мужчины шлейфом осыпалась магическая пыль. Теперь на нем не было защитного заклинания. Он сделал глубокий вдох, как будто глотнул свободы, он практически счастлив. С его плеч будто гора свалилась.

И почему он вдруг решил, что несет ответственность за эту куколку? Она для них просто орудие достижения цели. Точка. Вон из головы все ненужные мысли, а из груди – лишние чувства. Профессор рывком открыл дверь и, проведя над землей ладонью, поднял уплотнившиеся слои воздуха на нужную высоту, забрался мобиль.

– Великие Маги, брат! Что так долго? – послышался из темноты рокочущий голос Габриэля, и граф непроизвольно напрягся, гадая, кто сейчас говорит голосом его брата: сам Габриэль или Демон. – За это время можно было утрахать твою студенточку по-полной, – он гортанно рассмеялся.

Миг, и Рафаэль схватил брата за горло.

– Заткнись, Габ, ты чуть все не испортил, из-за тебя мы чуть не лишились последней возможности выбраться из того дерьма, в которое ты

нас посадил, – шипящие звуки наполнили салон мобиля.

– Хорошо, что есть я, правда, Раф? – прохрипел Габриэль. – А может, это из-за тебя все?

– Ты мудак, Габ, – усталость мгновенно навалилась на мужчину, придавливая неподъемной плитой, и Рафаэль, отпустив брата, откинулся на мягкое кресло, – прекрати устраивать детский сад для драконьих малюток. У меня нет ни желания, ни сил на твои шуточки.

– Какой ты нервный, брат, – граф как ни в чем не бывало развалился на сиденье и сверкнул прищуром красных глаз.

– Знаешь, Габриэль, – профессор вгрызся взглядом в лицо графа, – сегодня первый раз, когда я жалею, что ты не уехал на очередную гулянку и не напился в борделе, трахая шлюх до демонов в голове. А теперь, услышав мой ответ, будь добр, не трогай меня.

После короткой тирады Раф закрыл глаза, прерывая зрительный контакт с Габом, погрузился в себя. Он намеренно высказал все это брату. Потому что действительно устал. Устал бояться за Габриэля, когда тот не возвращался после своих ночных попоек утром в замок. Устал от этой жесткой конкуренции с проректором Савианом за место ректора, которое уже в этом году будет принадлежать либо Рафаэлю, либо проректору Савиану. Но больше всего его страшила неизвестность. Что будет, когда заклятие Галеры вступит в силу? Насколько будут масштабны разрушения, Рафаэль даже не мог вообразить, разум отказывался подсовывать профессору подобные видения.

– Эй, дрыхля драконья, вставай! – голос Габриэля ворвался в голову, и тут же в бок недружелюбно ткнули чем-то острым. – Вставай, тебе говорю!

– Да пошел ты, – отмахнулся профессор. – Пока не доехали, вздремнуть хочу.

– Граф дос Аньёс, – произнес Габриэль механически-деловым голосом, – мобиль прибыл до отмеченного на навигаторе места.

– Уже? – протянул недовольным тоном мужчина, вытягиваясь на сиденье во весь рост, разминая затекшие мышцы.

– Давай вытаскивай из мобиля свою задницу, – в нетерпении проворчал Габриэль, – от твоей унылой профессорской рожи уже подташнивает.

– А, я смотрю, ты куда-то свою задницу намылил? – Рафаэль изогнул вопросительно бровь.

– И не только задницу, друг мой, – иронично скривил губы в ухмылке мужчина и красноречиво обвёл свой пах взглядом, давая понять, что еще.

– Придурок.

Но стоило только, профессору ступит на землю, как мобиль тут же сорвался с места, оставляя за собой клубы кристаллической полы.

– Подонок! – закашлявшись, выкрикнул в след уносящемуся в небесную чернь брату, Рафаэль.

***

Упругие струи воды хлестали бугрящуюся стальными мышцами спину графа. Капли потоками прочерчивали неровные дорожки, пробираясь по испещренной шрамами спине вниз. Собираясь на пояснице в одну струю, стекали по копчику и исчезали между двух упругих ягодиц.

– Демоны бы побрали, эту чертовку, – Рафаэль коснулся пальцами налившегося кровью члена.

Великий Спириус, он слишком далеко зашел. На миг в нем колыхнулись противоречивые чувства, все, что он сейчас делал, казалось неправильным, отвратным. Не то чтобы Раф никогда не ублажал себя… нет. Но передергивать ствол и думать о студентке – это для него было как-то низко, гадко. Но стоило вспомнить ее запах, ее пухлые розовые губки на бледном лице… как из груди Рафаэля вырвался рык, а пальцы прошлись от набухшей головки к основанию. Но это движение не вытравило из памяти ее взгляд. Необычное сочетание: обреченность и решительность, а в лучистых глазах тлеет скрытое пламя борьбы. Элизабет такая тоненькая и хрупкая, что хотелось только одного – заключить ее тело в кольцо рук и зацеловать приоткрытые распухшие губы до красноты.