Избранник. Борьба духов

– Во-первых, какое Вы имеете право обращаться ко мне на «ты»? Во-вторых, не Вам учить, что я должен делать и как реагировать.

– Верно, – послышались голоса. – И не стыдно тебе, мало того, что виновен, а еще и так разговариваешь с капитаном.

Тогда осмелели и другие, и все громче атаковали Мики.

– Вон отсюда, – бросил он, перекрикивая шум.

Все сразу затихли, так что можно было услышать, как муха пролетела. Они не знали, что выполняют команду, данную их сознанию, и замолкли, не в силах проговорить ни одного слова. Мики не позволил им двинуться с места и продолжал:

– Капитан, вторжение твое и других полицейских, а также и все другие действия фиксируются. Это неподобающее поведение может стоить тебе лишением работы. Во-первых, у вас нет ордера на арест, во-вторых, я здесь делаю свою работу, за которую регулярно плачу налоги, так что интересно, кто позволил мешать мне. Берегитесь, все записи станут доказательствами, с которыми я выиграю суд.

Поняв, что ввязываются в очень опасную и недопустимую игру, многие из пришедших хотели уйти от ответственности.

– Господин Мики, позвольте мне объяснить, – обратился к нему капитан. – От ваших соседей мы получили вызов о немедленном вмешательстве. Учитывая то, что случилось, мы должны были действовать, и мы действовали, но поспешно.

– Капитан, я видел, как ты вошел последним, добросовестно выполняя свой долг, но меня интересует, хочешь ли в суде сказать, кто вас вызвал, или сказать, на кого мне подать в суд за это?

Все повернулись к Стеву, а капитан ответил, что вызов получен от председателя местной управы, который требовал немедленного вмешательства, потому что их жизнь находится под угрозой. Стева и все остальные соседи кивали головами, подтверждая слова капитана.

– Теперь я должен сказать всем, что вы говорили громко и я слышал, о чем договорились, и хотел бы объяснить, что все не так, как видите вы, но на мое пожелание хорошего дня никто не ответил. И тогда я сказал, что теперь тот, кто придет ко мне, должен платить за любую помощь, которую окажу ему. Вы все замолчали и подождали, когда я уйду, а потом решили, что я виноват и угрожаю вам, вызвали полицию и создали всем проблемы. Поэтому, дорогие соседи, за это кому-то придется отвечать.

Тут соседи, поняв, что заявления о его угрозе будут направлены против них, стали извиняться, прося не обвинять их.

– Перестань, сосед, ты не такой. Поверь, что мы беспокоимся о своей собственной жизни и жизни своих семей. У нас не было никаких дурных намерений. Мы соседи, ради Бога. Разве нам нужно спорить друг с другом?

– Хватит, люди. Как вам не стыдно? Вы все приходили ко мне, кто-то один, а кто-то несколько раз. Всем я помогал, насколько это было возможно, и вы платите мне за это таким образом. Обидно. Но пусть это будет на Вашей совести. Вы хотели унизить меня перед пациентами, но я не буду осуждать вас. Уходите и больше не приходите туда, где вас не ждут. У меня и так много проблем, на меня нападают, а я не знаю, кто и зачем, а тут еще и Вы с полицией.

Пациент, которого Мики массировал, давно встал, оделся и стоял как немой свидетель этого события. Соседи не стали дожидаться второго предупреждения, а сразу разошлись по своим домам. Только капитан извинился перед Мики и признал не только собственную ошибку, но и вину всех сотрудников полиции и соседей, которые это затеяли. Он сказал спасибо за то, что Мики не винит их, и покинул место события вместе с остальными офицерами. Ушел и пациент, а Мики остался наедине со своими мыслями. Он вспомнил слова деда:

«Сынок, помни о ненависти многих из тех, кому ты хочешь помочь. Таков наш народ, он не любит никого, кто успешен. Многие будут улыбаться тебе, похлопывать дружески по плечу, но, если дашь волю, той же рукой вонзят нож в спину. Они предали Сына Божия, так что и тебя предадут. Ты не должен им мстить за это, прости их и, если нуждаются в помощи, обязательно помоги. Это твоя миссия. Простить и помочь».

– Дед, я простил их и по возможности помогу им, – сказал Мики самому себе. – Но я буду себя защищать, если нужно.

– Твоя правда, – послышался голос деда из другой части комнаты.

– Дед, ты здесь?