Избранники Смерти

Хотела Агнешка сказать, что нельзя на нее морок набросить, не в человеческих это силах, но осеклась. Никому этого знать не нужно. Всякий дар не только сила, но и беда. Вдруг захочет Чернец или кто другой использовать ее во зло? Сила ее такова, что не может она сама колдовать, себя защитить. Мало ли, что колдовство не берет — есть и сила простая, человеческая. Хорошо говорит князь о том, что не должен слабый страдать от сильного, да только что скажет он, когда узнает, что за дар у мнимой словницы Ханны? Сколько раз обманывалась Агнешка приветливым видом и добрыми словами, лживыми обещаниями безопасности и помощи. Вилы и колья учат куда лучше любого наставника. Ими сама жизнь тебе науку выживания вколачивает. Хорошо ее выучила Агнешка, и теперь страшно было оказаться обессиленной, напуганной — в чужих руках.

Князь не удерживал, руки его едва касались одежды девушки. Только так, чтобы она не соскользнула с его рук на пол.

Агнешка, не зная, куда деть взгляд, попросила тихо:

— Пусти, Владислав Радомирович. Войдет кто, увидит — судачить станут.

— Не осмелятся, — спокойно ответил Влад. — Я их князь.

— Ты-то князь, — горько покачала головой Агнешка.

Владислав осторожно опустил ее на узкую постель, мысленно направив излечивающее от последствий тяжелого морока заклятие. Не белыми змейками — незримыми широкими волнами потекла к Агнешке сила высшего мага. Натолкнулась на таинственную преграду и, умноженная стократно, рванулась обратно к своему господину. Всего-то и коснулся рукой руки, только и этого оказалось достаточно.

Агнешка знала, что будет. Сжалась. Зрачки князя расширились от удивления, глаза засияли нестерпимым белым светом. Стены и пол вокруг Владислава мгновенно покрылись инеем, в углах комнаты завертелись маленькие снежные смерчи, начали расти. Князь быстро совладал с собой, бросился к окну и, распахнув створки, громким глубоким голосом выдохнул: «Будь свободна».

Сила его, данная землей, ею рожденная, поняла приказ по-своему. Обрушились с крыши княжеского терема и хозяйственных построек последние пласты талого снега. Вымешенная сапогами и копытами грязь на дворе высохла, у стен зазеленела трава. Но не так-то просто силу высшего мага без беды растратить. Едва заметное шевеление воздуха — и уж в саду, где гуляют по теплу чернские княгини, на ветвях груш распустились листья, за ними — первые розовые цветы.

Влад, ужасающе бледный, вцепившийся руками в подоконник, перевел взгляд на небо. Серые облака расступились, истаяли, открыв взору хрустально-синий небосвод, по которому катилось яркое весеннее солнце.

Князь обессиленно прислонился к стене и посмотрел на сжавшуюся на постели, зажмурившуюся от страха девушку. По лицу Владислава тек градом пот, руки дрожали. Видно было, что колдовская лавина крепко ударила по князю.

— Кто ты? — хрипло спросил он. — Что не словница, я сразу понял. Так что сказки оставь другим. Бывает, не могу я увидеть кого-то, если этот человек в когтях у Цветноглазой побывал. Я с ней знаком и выбор ее всегда уважу. Она не взяла — и я не трону. Но ты… ты другая. Ты не смерти избежала… Ты новая ученица Безносой?! Ты Бяла?!

Агнешка почувствовала, как в груди закипает гнев.

— Не суди, князь, о чужой жизни. Не ты один со смертью знаком…

Не успела она договорить. Князь, пошатываясь, приблизился, схватил за плечи, сморщил в пальцах черную плотную ткань платья.

— Ты его знаешь? Он учил тебя? Он поэтому сегодня к тебе заходил?

— Да кто? — не поняла Агнешка.

— Старик Мечислав. Высший маг. Я видел, как он в дверь твою вошел. Пошел за ним, да только его разве догонишь? Только тебя нашел, да не сразу увидел, что морок наброшен.

— Не было здесь никакого старика. Задремала я. Прошлое затянуло, раны старые разбередило. Проснуться не могла. Никто ничему колдовскому меня не учил. Не колдунья я, травница. Мать научила лекарскому искусству, а как не стало ее — одна жизнь у меня в наставниках.

Видно, не поверил князь, задумался. Гнев его понемногу утихал. Слабость после выплеска колдовской силы взяла верх: Владислав опустился на скамью, потер ладонями лицо. Потом со странным выражением уставился на свои руки, тихо проговорил:

— У меня перед глазами…

— Что?

Чувство опасности, благодаря которому выжила Агнешка в самые трудные дни, настойчиво напомнило о себе. Вернулась сила, легкая дрожь поселилась в теле — вскочить, бежать, спасти себя, укрыться от беды.

— Стой, — пригвоздил ее словом к месту князь. — Не вздумай бежать. До двери не доберешься. Сила моя на тебя не действует, это верно, но двери и окна меня послушают. К тому же Игор куда быстрее, чем ты.

— Если сила не действует, почем знаешь, что побегу? — глянула исподлобья Агнешка.

— Не первый день на свете живу, только и всего. И на людей смотрю внимательно. Научился кое-что примечать. Не силой единой истиннорожденные власть удерживают, Ханна. А может, и не Ханна ты вовсе?

Агнешка вздрогнула. Князь усмехнулся, понял, что угадал.