Избранное

В мире шахмат пешка может выйти —

Если тренируется — в ферзи!

Шифер стал на хитрости пускаться —

Встанет, пробежится — и назад.

Предложил турами поменяться —

Ну, еще б меня не опасаться!—

Я же лёжа жму сто пятьдесят!

Я его фигурку смерил оком,

И когда он объявил мне шах,

Обнажил я бицепс ненароком,

Даже снял для верности пиджак.

И мгновенно в зале стало тише.

Он заметил, что я привстаю,

Видно, ему стало не до фишек,

И хвалёный пресловутый Фишер

Тут же согласился на ничью!

* * *

Так дымно, что в зеркале нет отраженья

И даже напротив не видно лица.

И пары успели устать от круженья.

И всё-таки я допою до конца.

Все нужные ноты давно сыграли.

Сгорело, погасло вино в бокале.

Минутный порыв говорить — пропал.

И лучше мне молча допить бокал.

Полгода не балует солнцем погода.

И души застыли под коркою льда.

И, видно, напрасно я жду ледохода.

И память не в силах согреть в холода.

Все нужные ноты давно сыграли.

Сгорело, погасло вино в бокале.

Минутный порыв говорить — пропал.

И лучше мне молча допить бокал.

В оркестре играют устало, сбиваясь!

Смыкается круг, не порвать мне кольца!

Спокойно! Мне нужно уйти, улыбаясь.

И всё-таки я подожду до конца.

Все нужные ноты давно сыграли.

Сгорело, погасло вино в бокале.

Тусклей, равнодушней оскал зеркал.

Нет! Лучше мне просто разбить бокал.

[1971]

* * *

Я все вопросы освещу сполна,

Дам любопытству удовлетворенье.

Да! У меня француженка жена,

Но русского она происхожденья.

Нет! У меня сейчас любовниц нет.

А будут ли? Пока что не намерен.

Не пью примерно около двух лет.

Запью ли вновь? Не знаю, не уверен.

Да нет! Живу не возле «Сокола»,

В Париж пока что не проник…

Да что вы всё вокруг да около!

Да спрашивайте напрямик!

Я все вопросы освещу сполна,

Как на духу — попу в исповедальне.

В блокноты ваши капает слюна —

Вопросы будут, видимо, о спальне?

Да, так и есть! Вот густо покраснел

Интервьюер: «Вы изменяли женам?» —

Как будто за портьеру подсмотрел

Иль под кровать залег с магнитофоном.

Да нет! Живу не возле «Сокола»,

В Париж пока что не проник…

Да что вы все вокруг да около!

Да спрашивайте напрямик!

Теперь я к основному перейду.

Один, стоявший скромно в уголочке,

Спросил — А что имели вы в виду

В такой-то песне и такой-то строчке? —

Ответ — Во мне Эзоп не воскресал.

В кармане фиги нет, не суетитесь!

А что имел в виду, то написал.

Вот, вывернул карманы — убедитесь!

Да нет! Живу не возле «Сокола»

В Париж пока что не проник…

Да что вы все вокруг да около!

Да спрашивайте напрямик!

[1971]

* * *

Зарыты в нашу память на века

И даты, и события, и лица.

А память, как колодец, глубока.

Попробуй заглянуть — наверняка

Лицо — и то неясно отразится.

Разглядеть, что истинно, что ложно,

Может только беспристрастный суд.

Осторожно с прошлым, осторожно, —

Не разбейте глиняный сосуд.

Одни его лениво ворошат,

Другие — неохотно вспоминают,

А третьи даже помнить не хотят, —

И прошлое лежит, как старый клад,

Который никогда не раскопают.

И поток годов унес с границы

Стрелки — указатели пути.

Очень просто в прошлом заблудиться

И назад дороги не найти.

С налета не вини — повремени!

Есть у людей на все свои причины.

Не скрыть, а позабыть хотят они

Ведь в толще лет еще лежат в тени

Забытые заржавленные мины.

В минном поле прошлого копаться

Лучше без ошибок, потому,

Что на минном поле ошибаться…

Нет! Не удавалось никому.

Один толчок — и стрелки побегут,

А нервы у людей не из каната,

И будет взрыв, и перетрётся жгут…

Ах, если люди вовремя найдут

И извлекут до взрыва детонатор!

Спит Земля спокойно под цветами,

Но еще находят мины в ней.

Их берут умелыми руками

И взрывают дальше от людей.

[1971]

* * *

Так случилось — мужчины ушли,

Побросали посевы до срока.

Вот их больше не видно из окон —

Растворились в дорожной пыли.

Вытекают из колоса зерна —

Эти слёзы несжатых полей,

И холодные ветры проворно

Потекли из щелей.

Мы вас ждём — торопите коней!

В добрый час, в добрый час, в добрый час!

Пусть попутные ветры не бьют, а ласкают вам спины.

А потом возвращайтесь скорей!

Ивы плачут по вас,

И без ваших улыбок бледнеют и сохнут рябины.

Мы в высоких живём теремах,

Хода нет никому в эти зданья —

Одиночество и ожиданье

Вместо вас поселились в домах.

Потеряла и свежесть, и прелесть

Белизна ненадетых рубах,

Даже старые песни приелись

И навязли в зубах.

Мы вас ждем — торопите коней!

В добрый час, в добрый час, в добрый час!

Пусть попутные ветры не бьют, а ласкают вам спины.

А потом возвращайтесь скорей!

Ивы плачут по вас,

И без ваших улыбок бледнеют и сохнут рябины.

Всё единою болью болит,

И звучит с каждым днем непрестанней

Вековечный надрыв причитаний

Отголоском старинных молитв.

Мы вас встретим и пеших, и конных,

Утомленных, нецелых, — любых.

Только б не пустота похоронных,

Не предчувствие их.

Мы вас ждем — торопите коней!

В добрый час, в добрый час, в добрый час!

Пусть попутные ветры не бьют, а ласкают вам спины.

А потом возвращайтесь скорей!

Ибо плачут по вас

И без ваших улыбок бледнеют и сохнут рябины.

[1971]

О МОЁМ СТАРШИНЕ

Я помню райвоенкомат:

«В десант не годен. Так-то, брат!

Таким, как ты, там невпротык», — и дальше смех, —

Мол, из тебя какой солдат?

Тебя хоть сразу в медсанбат.

А из меня такой солдат, как изо всех.

А на войне как на войне.