Ты живешь смиренницей прекрасною.Всю себя лишь для себя храня.Доцветаешь красотой напрасною,Прелестью, лишенною огня.Стройностью твоей, твоей походкоюВосхитится каждый, кто ни глянь.Красоте зеленых глаз с обводкоюПозавидовать могла бы лань.Алощекая и темнобровая,Ты и впрямь на диво хороша…Гордая, холодная, суровая,Самопоглощенная душа.Мраморная прелесть безупречная,Совершенства образец живой…Самоотречение беспечное,Безоглядное — удел не твой.Есть возможное и невозможное,Ты меж них границу провелаИ живешь с оглядкой осторожною,Ни добра не делая, ни зла.
Четверостишия
* * *
Душа объята сномИль мечется в смятенье.А под твоим окномРастет стихотворенье.
* * *
Страшно тебе довериться, слово,Страшно, а дóлжно.Будь слишком стáро, будь слишком ново,Только не ложно.
* * *
У человечества одышкаОт спешки яростной, как будто —Последний день, а завтра — крышкаИ мрак последнего уюта.
1969
* * *
На столе бумажный ворохУдалось бы разгрести —И тогда на всех просторахМне открыты все пути!
* * *
Наглядеться б на чудо!Но усталость с утра, —Это знак, что отсюдаУбираться пора.
* * *
Как были эти годы хороши,Когда и я стихи писать умела.Невзрачные, они росли несмело,И все-таки — из сердца, из души.
1974
* * *
И лишь в редчайшие мгновеньяВдруг заглядишься в синевуИ повторяешь в изумленье:Я существую, я живу.
* * *
Как победить, преодолеть тревогу?Где скрыться от смятенья моего?Бог милостив, — и больше ничегоНе скажешь. Все, как есть, вверяю Богу.
«Слова пустые лежат, не дышат…»
Слова пустые лежат, не дышат,Слова не знают — зачем их пишут,Слова без смысла, слова без цели,Они озябших не отогрели,Они голодных не накормили, —Слова бездушья, слова бессилья!Они робеют, они не смеют,Они не светят, они не греютИ лишь немеют в тоске сиротства,Не сознавая свое уродство.
[70-е годы]
«По мне лишь так: когда беда настанет…»
По мне лишь так: когда беда настанет,Тогда и плачь. «Покуда гром не грянет,Мужик не перекрестится». ТаковОбычай прадедов спокон веков.Он у меня в крови. Я не умеюТерзаться впрок. Глупее иль умнееОбычай мой, чем вечное нытье —Он исстари, он существо мое.