Избранное

(Местная быль)

IЛюблю легенды. В них разбегИ краткость. (Ибо я не стайер.)Пишу, покуда снег не стаял.Но очень скоро стает снег.Пишу сугробам. Но люблю,Чтобы растаяли сугробы,Чтоб потекли, осели, чтобыСлужили пополненью рек.IIВот так же думал Аугуст Лим.(Но не ручаюсь, что об этом,Поскольку не был он поэтом,А просто — нелюбитель зим.)Он жил в приморском городке,В домишке чистом и прелестном.И слыл философом известным.Сейчас я познакомлю с ним.IIIМужчина. Лет за пятьдесят.Он за столом работал редко:Три слова, изредка — заметка.А там его тянуло в сад.Он наблюдал, как рос редисИли подобное растенье.С восторгом он встречал цветеньеИ с неохотой — листопад.IVАмалья-Гамадрилла ФюнфЖила у Лима экономкой.Была девицею негромкой,Зато достоинств — целый фунт.

Не буду я касаться здесьО них неблаговидных сплетен.Философ был великолепен,Но перед ней стоял во фрунт.VЯ даже кратко излагатьЕго учения не стану,Поскольку много в нем туману:Идея, что Природа — мать,Но неизвестно кто отец.Ну и так далее. Не страшноПрослыть профанами. Нам важноЛишь то, что Лим любил гулять.VIДа! Я ведь начал про снега,Но, отвлекаясь, их оставил.А снег тем временем растаял.И отделились берегаОт моря. По большой водеБежали легкие буруны.По вечерам сияли дюны,Как лысина без парика.VIIЛим вышел прогуляться. ОнВ плаще легко шагал по дюнам.Но вдруг весенний ветер дунулИ охватил со всех сторон.И загремел весенний шторм.Забушевала Мать-Природа,Как часто в это время года.Лим в этот грохот был влюблен.VIIIОт волн неслась морская пыль,

Волненье затопило пляжи,Распространяясь ввысь и вширь.Деревья закричали в раже.Бесстрашный Лим, закутан в плащ,Стоял среди морского гула.Но вдруг порывом плащ раздуло —И он взлетел, как нетопырь.IXПревыше всех высоких кронЕго взнесло одним ударом.По воле ветра став Икаром,Он мчал, врезаясь в небосклон.Стал воздух бледен, как сукно.В груди дыхание спирало.Вокруг гремело и орало:На город Лима нес циклон.ХСтемнело. Город стал глухим.Шторм, разрастаясь, бил по крышам.Как бы влеком порывом высшим,Летел философ Аугуст Лим.В его душе восторг и страх,Вблизи шарахаются тучи.Шторм, разъяренный и могучий,Свеж, молод и неумолим.XIОт притяжения землиСовсем освободилось тело.Оно, блаженствуя, летело,Как парусные корабли.Внизу десяток огоньковМерцал в пространстве нелюдимом,Порою тучами, как дымом,

Прикрыт.Ветры вознеслиXIIФилософа. И он решил,Что это знак его величья.Мелькнула мимо стая птичья,Почти лишившаяся сил.Его же призывал Зевес,Чтоб воспарил ширококрыло.Что там Амалья-ГамадриллаТому, кто от небес вкусил!XIIIИ было страшно глянуть вниз,Где все расплылось и погасло.Стихии, плотные, как масло,Его держали. И лились,Куда неведомо. ЛетунБыл акробатом в диком цирке…Но вдруг задел за флюгер кирхи —Задел за флюгер и повис.XIVИ сразу прохватила дрожь:Ведь можно на землю свалиться!Вот и летай теперь как птица…Клянусь, что этот факт не ложь.Ну что ж, коль этот факт не ложь?Лишь для пустого очевидцаЛюбая правда пригодится,Хотя в ней смысла ни на грош.XVЯ правдою по горло сыт.А перед смыслом ум пасует.Пусть тот, кого интересует,

О смысле сам сообразит.И разберется что к чему.Мне это не необходимо.Итак, мы отвлеклись от Лима.Что с ним? Пока еще висит.XVIВисел он, как пиратский флаг.И слабо вопиял: «Амалья,Спаси меня!» Ведь знал, каналья,Что дело не оставят так.И впрямь, его пошли искать.И обнаружили на шпиле,Воздели руки, возопили:«Вот до чего довел кабак!»XVIIНаутро люди собрались.Смеялись, гикали, орали,С недоумением взирали,Как Лим над городом повис.Пожарный прискакал обоз.И, наконец, беднягу сняли…А все же, как насчет морали?Возможно так: не возносись!XVIIIДа что мораль!Пришла весна,Повеял с моря ветер вешний,В его дыханье каждый грешныйПьянеет, словно от вина,И можно даже вознестись,А хочешь — повисеть на шпиле…Ужасно надоели штилиИ благостная тишина!