Избранное

Что было – то прошло,Привычно повторять.И не приходит в сны,И наяву не снится.Но так прожгло пероЗаветную тетрадь,Что вписано одноНа все её страницы:Не минет горьких губВолшебное вино,И если спит душа –Ей суждено проснуться.Но Господи, зачемМне было не даноМолчаньем пробудить,Дыханьем прикоснуться?..

«Зелёные веки травы засыпаны снегом…»

Зелёные веки травы засыпаны снегом.«Не вижу!» – она говорит спокойно и грозно.Дорога плывёт и пугает степным ночлегом,И небо, как ветка, качает снежные грозди.Мотор всё ещё хрипит, и сквозь эту руганьЯ вижу едва, а хотелось бы видеть лучше:Конец дороги на мокром холме обрублен,А дальше придётся идти прямиком сквозь тучи.Наверное, только так одолеешь вьюгу,Летящую вкось, словно скомканная газета.Тогда мы с травой и посмотрим в глаза друг другу –Два тёмных колодца немереной бездны света.

«Зима успела выцвести…»

Зима успела выцвестиИ в серый лёд врасти.Налюбовался – выпусти,Как птицу из горсти.Сусальным нежным золотом

Вблизи горят кресты,И небо дышит солодомНездешней чистоты.Задарена, заласканаУ храма нищета,А уж какими сказками –То не моя тщета.Я постою на паперти,Перекрещу чело.Моей жестокой памятиНе нужно ничего –Всё отболело, минуло,Зима белым-бела.Как будто сердце вынулаИ нищим отдала.

«Проспект оканчивается закатом…»

Проспект оканчивается закатом.

Но свет, уплывающий вдаль за кадром,Каждый раз чуть быстрее срокаВстаёт с востока.Огненная река проспектаТечёт от края до края света,Неся троллейбусы и авто –Куда? – не знает никто.А я жила у его истока.Жила беспечно и одиноко,И каждый вечер бросала взглядВдаль, на закат.И каждый раз на самую малостьЧуть позже солнце черты касалось,А больше увериться было нечем,Что путь мой вечен.Теперь-то я уже понимаю:Всё это было в апреле, мае,Ещё – июнь до двадцать второго,

А после – сноваМгновенья света идут на убыль,Стекло обжигает ладони, губы ль,Но где-то в самый разгар зимыНа миг становится меньше тьмы.

«Мне снилось, что меня судили…»

Мне снилось, что меня судили.Все были в масках, за столом.По залу сквозняки бродили,Студили воздух над челом.И, цепенея от озноба,Я тихо говорила: да,Виновна. Да, виновны оба,Но не для этого суда.Судите – нечего бояться,Вы не посмеете понять,Как можно лгать, и ложью клясться,И страшной клятве изменять.

«Как быстро и цепко, и верно…»