Избранное

Под конец своего лондонского пребывания Сечени в шести пунктах подытоживает, каких «глупостей» он понаделал и что послужило ему «к пользе».

К «глупостям» причисляет он такие поступки, как покупка двух экипажей и трех лишних лошадей, а в пункте шестом фигурирует следующий промах:

«Я слепо вверился Йейтсу и Кларку…»

Зато вот какая «выгода»: чертежи мостов, цемент, сельскохозяйственные машины, данные о железных дорогах, пароходах, паровых мельницах, землечерпательных механизмах…

Кларк наверняка кое-что прознал о визитах Сечени к другим инженерам. Поэтому он выказывает холодность, хотя и трепещет от волнения, как бы ему заполучить это грандиозное дело. Этот вспыльчивый, страстный народ в момент своих наивысших успехов научился выказывать хладнокровие. Может, из скупости, но вероятнее, из стремления материально связать Сечени — этого очень умного, на редкость сообразительного, но досадно недоверчивого графа с задатками дельца — Кларк требует денег за предварительные работы, за составление документов и проекта моста: сто пятьдесят фунтов стерлингов, ни больше, ни меньше.

Сечени на этот счет высказывается так:

«Кларку — 150. Горько укоряю себя: вложить время и деньги бог знает во что! Вечером прогулка на пароходе «Белфаст».

Но разве дал бы Сечени хоть пенни, если бы не верил в Кларка? Объективно сформулированный вотум доверия Кларку в дневнике Сечени звучит так:

«Если когда-либо будет вынесено парламентское решение о строительстве моста, то мы, отставив в сторону всяческие личные соображения, станем использовать таланты».

С таким настроением уезжает он из Лондона. И его доверие к Кларку лишь подкрепляет увиденное им в Париже. Вот запись от 16 ноября:

«Мост Инвалидов. Подвесной мост, рассчитанный и на экипажи. Протяженность центральной части — 200 футов, колебания почти не ощущаются. Затем Аркольский мост — совершенно по проекту Кларка».

Последнюю половину фразы он подчеркивает и даже зарисовывает этот мост в дневнике. 27 ноября он уже в Вене:

«Обедал у Меттерниха вместе с двумя турками».

Созидатель

Итак, Кларк уже 3 октября показывает Сечени предварительные проекты. А меж тем не прошло и трех недель с момента их первой встречи.

Важным подтверждением самого факта переговоров с дилетантами-графами служат разве что сообщение государственной «Bau-Direktion» и карта Дуная 1832 года. Предположим, что это сообщение и карту Кларк получил еще при первой встрече, то есть 15 сентября.

Карта превосходная, свидетельство серьезнейшей работы. Инженеру она говорит о многом, а такому, как Терни Кларк, — обо всем. Хотя на карте обозначены лишь уровень воды да русло реки: никому и никогда не приходило в голову обследовать, какой слой почвы находится на дне Дуная — песчаный, глинистый или каменистый.

Спокойный, хладнокровный Кларк, столь осмотрительный при составлении документов, который во время переговоров стоял на том, что, мол, уважающий себя специалист не станет высказывать мнение без исследования местных условий, — этот самый Кларк, едва успевает отбыть с переговоров комиссия и он остается в Хэммерсмите наедине с картой и своими мыслями, не в силах дождаться, пока путем раскопок и бурения будет установлен характер почвы. Кларк немедля принимается за дело и чертит проект моста — прочного и надежного сооружения, которое выстоит даже при самых неблагоприятных условиях.

Ведь он уже видит перед собою будущий мост, видит во всей его завершенности. В душе любого созидателя целостная картина вырисовывается раньше, чем отдельные ее детали, — иначе и не бывает. Вдумайтесь сами: могла ли быть создана Девятая симфония, если бы Бетховен наперед не видел смысл своего творения, не наметил заранее его структуру, не знал, каким будет завершающий аккорд?..

.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .

Работать, как сапожник? Я бы сформулировал это по-другому: ведь хороший сапожник — тот же творец, и сравнивать неумелого художника с сапожником — значит грубо, жестоко и безосновательно оскорблять почтенную профессию. Сапожник, если он мастер своего дела, тоже заранее видит, каким получится будущий ботинок, а портной, снимая мерку, отлично представляет себе творение рук своих. Нет, хороший сапожник не халтурит. Лишь дурной сочинитель зря переводит бумагу.