Избранное

Не нужен ум и быстрая смекалка?

Я в мыслях щепки нахожу,

а в голове застряла палка,

отсохли ноги на посту,

из рук винтовка падает…

Пройдешь с трудом одну версту,

и мир тебя не разует.

Я погиб и опустился,

бородой совсем оброс,

в кучу снега превратился,

победил меня мороз.

БАРБАРА. Часовой!

ЧАСОВОЙ. Гу-гу!

БАРБАРА. Часовой!

ЧАСОВОЙ. Гу-гу!

БАРБАРА. Часовой!

ЧАСОВОЙ. Гу-гу!

БАРБАРА. Я замерзаю!

ЧАСОВОЙ. Обожди, помогу!

Обожди мою подсобу.

БАРБАРА. Что же ты медлишь?

ЧАСОВОЙ. Я из будки вылезаю.

БАРБАРА. Ах, спаси мою особу!

ЧАСОВОЙ. Двигай пальцы на ногах,

чтоб они не побелели.

Где ты?

БАРБАРА. Гибну!

ЧАСОВОЙ. Гибнешь?

БАРБАРА. Ах!

ЧАСОВОЙ. Тут погибнешь в самом деле!

БАРБАРА. Уж и руки, словно плеть…

ЧАСОВОЙ. Тут недолго околеть.

Эка стужа навернула!

Так и дует и садит!

Из-за каждой снежной горки зимних бурь встают подпорки,

ходят с треском облака,

птица в тоненьком кафтане гибнет, крылышки сложив…

Если я покуда жив,

то шинель меня спасала да кусок свинного сала.*

БАРБАРА. Отмерзают руки-ноги,

снежный ком вползает в грудь.

Помогите, люди-боги,

помогите как нибудь!

ЧАСОВОЙ. Ну чего тебе, злодейка?

Эка баба закорюка!

Ну и время! Вот скамейка.

Посижу — да покурю-ка.

1933 год.

— 53

АРХИТЕКТОР

КАБЛУКОВ. Мария!

МАРИЯ. Кто зовет меня?

Я восемь лет не слышала ни звука,

и вдруг в моих ушах зашевелилась тайная пружина.

Я слышу грохот ломовой телеги и стук приклада о каблук при смене караула.

Я слышу разговор двух плотников.

Вот, — говорит один, — махорка.

Другой, подумав, отвечает: суп и пшенная каша.

Я слышу, на Неве трещит моторка.

Я слышу, ветром хлопает о стену крыша.

Я слышу чей-то тихий шепот: Маша! Маша!

Я восемь лет жила, не слыша.

Но кто зовет меня?

КАБЛУКОВ. Мария!

Вы слышите меня, Мария?

Не пожалейте ваших ног,

сойдите вниз, откройте двери.

Я весь, Мария, изнемог.

Скорей, скорей откройте двери!

А в темноте все люди звери.

МАРИЯ. Я не могу сама решиться.

Мой повелитель — архитектор.

Его спросите,

может быть, он вам позволит.

КАБЛУКОВ. О непонятная покорность!

Ужель не слышите волненья,

громов могучих близкий бой,

домов от страха столкновенье,

и крик толпы, и страшный вой,

и плач, и стон, и тихое моленье,

и краткий выстрел над Невой?

МАРИЯ. Напрасна ваша бурная речь.

Мое ли дело — конь и меч?

Куда идти мне с этого места?

Я буду тут ведь я невеста.

КАБЛУКОВ. Обязанности брачных уз имеют свой особый вкус.

Но кто, хоть капельку не трус,

покинув личные заботы,

и в миг призвав на помощь муз,

бежит в поля большой охоты.

МАРИЯ. Смотрите!

Архитектор целится вам в грудь!

КАБЛУКОВ. Убийца! твой черед не за горами. (а р х и т е к т о р с т р е л я е т)

МАРИЯ. Ах!

Дым раздвинул воздух сизыми шарами!

АРХИТЕКТОР. Очищен путь: восходит ясный день,

и дом закончен, каменный владыка.

Соблюдена гармония высот и тяжести.

Любуйся и ликуй!

Гранита твердый лоб,

изъеденный времени писанием,

уперся в стен преграду.

Над легкими рядами окон вверху, воздушных бурь подруга,

раскинулась над нами крыша.

Флаг в воздухе стреляет.

Хвала и слава архитектору!

И архитектор — это я.

1935 год. Весна.

— 55

НИКОЛАЙ II. Да, удивительно, как создан мир!

Все мертвое спешит исчезнуть,

а все живое день и ночь себя старается увековечить.

И будь то роза, рыба или человек везде, везде любовь царица!

О Стасов! Ты старик,

и борода твоя серебрянного цвета,

перо дрожит в твоей руке,

твой голос утерял былую силу,

твоя нога на поворотах стала шлепать,

и многих блюд желудок твой уж больше не приемлет,

но все по-прежнему стучит в волненьи сердце,

и все по-прежнему шалит в тебе коварный бес.

АЛЕКСАНДРА ФЕДОРОВНА.

Сюда идут Адам Адамыч с Воробьевым.

Поправь прическу и одерни свой шлафрок.

ВОРОБЬЕВ и АДАМ АДАМЫЧ (в х о д я).

Здравствуйте!

Здравствуйте!

Здравствуйте!

Здравствуйте!

НИКОЛАЙ II. Здравствуйте!

Здравствуйте!

Здравствуйте!

Здравствуйте!

ВОРОБЬЕВ. Оставив личные заботы и суету бесчисленной родни,

сойдемся лучше для работы и посвятим работе наши дни.

1933 год, 7 октября.

— 57

У б е г а е т. И з ш к а п а в ы г л я д ы в а е т с т у д е н т.

СТУДЕНТ. Ах, Верочка! Как я люблю тебя!

О п я т ь п р я ч е т с я в ш к а п. В х о д я т В е р о ч к а и А н т о н А н т о н о в и ч.

АНТОН АНТОНОВИЧ. Мне приятно видеть Вас.

Вы прелестны, Вера. Да-с.

Я ценитель красоты.

Перейдемте с "Вы" на "Ты".

ВЕРОЧКА. Без вина, Антон Антоныч,

говорите мне на "Вы" и целуйте только руки,

не касаясь головы.

АНТОН АНТОНОВИЧ. Вера! Верочка! Голубка!

Не отталкивай меня.

ВЕРОЧКА. Это что у Вас?

АНТОН АНТОНОВИЧ. Что? Трубка!

ВЕРОЧКА. Отойдите от меня!

АНТОН АНТОНОВИЧ. Я ужасно задыхаюсь.

Вера! Верочка! Кись-кись!

ВЕРОЧКА. Отойдите! Я кусаюсь!

АНТОН АНТОНОВИЧ. Ну, не надо! Не сердись!

ВЕРОЧКА. Вы купили шоколад?

АНТОН АНТОНОВИЧ. Извините. Виноват.

Идя к Вам, любовный пыл охватил меня. Забыл все на свете, только Вас представлял себе как раз и в разных позах и видах,

и в рубашке и без…

ВЕРОЧКА. Ах!

АНТОН АНТОНОВИЧ. Без рубашки ваши груди…

ВЕРОЧКА. Караул! Спасите! Люди!

СТУДЕНТ (в ы с к а к и в а я и з ш к а п а).

Стой, мерзавец! Пусти руку! Не волнуйтесь, Верочка. Пойдемте со мной в шкап.

ВЕРОЧКА. Пустите меня. Кто вы такой?

СТУДЕНТ. Я студент.

ВЕРОЧКА. Что вам от меня нужно? Почему вы оказались в шкапу?

АНТОН АНТОНОВИЧ. Что вам угодно?