Избранное

— Даю слово, я думал… — начал опять Юрик, но старшина поднял руку:

— Думать мы будем сообща в отделении милиции. Это недалеко. Там, где плещет море. Вас попрошу, вас и вас тоже, девушка, приглашаю за компанию.

Страж порядка немножко работал на аудиторию, ему нравилось общее внимание.

— Потерпевшую и свидетелей прошу следовать за мной. Остальные могут продолжать свой заслуженный отдых в жемчужине Черноморья. Спасибо за внимание. Пошли!..

Бедный Юрик.

1975

БЕЗ НАРКОЗА

Бурачкову с самого начала не понравилось, как повел себя профессор. Очень странно он себя повел. Подошел к операционному столу без халата, в шляпе, с сигареткой в зубах — ладно, это можно простить, у каждого свои причуды, в особенности когда человек — всем известный профессор. Это еще терпимо. А вот уж когда он принялся разглядывать своего пациента, будто впервые его видит, — Бурачков обиделся. Зачем так много о себе воображать? Они, конечно, не друзья-приятели, но как-никак соседи, сколько раз во дворе встречались.

А сейчас профессор Крюков стоит, руки скрестил на груди и пялится на Бурачкова, как на постороннего гражданина. Сгоряча Бурачков решил встать и тут же уйти из больницы, но не получилось — то ли ослаб, то ли передумал, но факт тот, что остался он лежать как чурка. Но самое неприятное было потом. Профессор сказал, что будет производить операцию без всякого наркоза. Бурачков, конечно, возмутился и руками замахал: мол, раз такое дело, не дает он согласия на операцию.

Тогда профессор говорит: «На сегодняшний день без наркоза резать в сто раз лучше. Пока идет операция, можно с больным побеседовать про политику, про футбол, про что хочешь. И врачу веселей, и опять же больному культурное развлечение».

Бурачков — не мальчик, он тоже соображает: «Про футбол мы после побеседуем, а пока что я прошу и требую, чтоб дали мне что положено, а именно — наркоз».

Профессор на его слова даже внимания не обратил, достал нож из нержавейки и прямо сразу приступил к операции.

Бурачков сильно удивился — режет его профессор, а ему хоть бы что — никакой боли. И он еще подумал: может, и правда на сегодняшний день без наркоза лучше.

А профессор пошуровал у Бурачкова в животе, почесал затылок под шляпой и такое сделал заключение: «Все мне ясно и понятно. Вышла из строя небольшая железка внутренней секреции. Надо менять в срочном порядке». У Бурачкова нет возражений: «Раз надо — значит, меняйте». Профессор плечами пожал, руками развел: «А где я ее возьму?» Бурачков ему: «Это уж дело ваше».

И тут профессор начал себе цену набивать: «Очень это затруднительно, даже невозможно». Тогда уж Бурачков корить его стал: «Какой же вы после этого профессор, если простую железку достать не можете? — «Так она же не простая, она с внутренней секрецией». — «Ну и что?» Профессор шляпу снял: «Вообще-то есть у меня один товарищ, у него таких железок — навалом, но задаром он нипочем не даст. Бутылку потребует, а то и две. Так что вот так». Бурачков говорит: «Раз деталь такая дефицитная, я не то что две, я ему и три бутылки поставлю».

Профессор опять шляпу надел: «Ладно. Схожу узнаю. А вы пока полежите». Бурачков говорит: «Здравствуйте. Вы же мне вскрытие сделали, как же я в таком разобранном виде буду находиться? Ко мне ж туда любой вредный микроб запросто влетит. Вы меня хотя бы зашейте на живую нитку, прошу вас». А профессор говорит: «Только не будем нервничать. Лежите и ожидайте. Я в среду зайду к вечерку. А пока что я имею желание получить аванс». Бурачкову что делать? «Вот вам пятерка, и прошу вас, закончите все как можно быстрей». Профессор пятерку — хвать! — и как ветром его сдуло.

Бурачков один остался. И такое у него состояние неважное — в ухе стреляет и в спину отдает. И тут он про себя как про другого человека подумал: «Лежит на столе больной, и органы у него не внутренние, а все как один наружные, и тут же микробы кругом летают. Лежит человек, в голове у него гудит, во рту вкус такой, будто натощак пакли наелся. Ужас. Никакого нет порядка в лечебном учреждении».

Полежал он еще маленько, на часы глянул, а на них ни одной цифры, только стрелки, и не поймешь — день или ночь.

Наскучило Бурачкову на столе лежать, поднатужился, поднялся на локтях, крикнул: «Профессор! Профессор!»

И что интересно — профессор Крюков-то, оказывается, никуда не ушел. Опять он тут, рядом. Подергал Бурачкова за плечо: «Вставай, идол!.. Не надоело валяться?»

Открыл Бурачков глаза, видит — у кровати жена и как волчица на него смотрит: «Иди. Управдом тебя вызывает».

Бурачков покашлял, сел, воды выпил. «Знаю, по какому вопросу. К профессору пошлет в девятую квартиру. У него кран на кухне струю не держит. Мне профессор пятерку сунул: «Сделайте как можно быстрей, а то нас зальет». Встал Бурачков, вздохнул и пошел. Спокойно пошел.

Как будто и операции никакой не было.

1975

ДОМ МОЛОДОЖЕНОВ