Гретхен потихоньку приходила в себя после болезненного падения в супермаркете. Она всё ещё обследовалась в госпитале. Боли утихли. Она много дремала, погружённая в то ли грёзы, то ли сны – иногда ей давали снотворное и болеутоляющее. Она облетела всю землю, побывала в подземном и подводном царствах, разговаривала с животными и какими-то волшебными существами. Наверное, это были феи и эльфы. Но больше всего она общалась с Мартой. Её мать, абсолютно живая и здоровая, весёлая, одетая в свой самый нарядный костюм (в нём её хоронили) постоянно сидела возле кровати дочери, заботливо поправляла ей одеяло и подушку, смачивала губы Гретхен влажной салфеткой, успокаивала её мятущиеся мысли и рассказывала ей что-то… Всё время рассказывала… Подробностей Гретхен не помнила, но суть сводилась к тому, что
Пауль остановил свой рабочий «Volkswagen» примерно в ста метрах от дома Анатоля. Дорога к нему была не очень-то, прямо сказать (ну что ж, здесь не Германия), поэтому разбивать ходовую своего роскошного «BMW» он не собирался и перед поездкой поменял автомобиль.
Выйдя из машины, неспешно стал подходить к дому колдуна.
К нему навстречу вышел Сэм.
– Здравствуйте, мой господин! Вы договаривались с хозяином о встрече?
– Нет, дружок, я приехал по срочному делу и прошу об этом доложить.
– Сию минуту. Но Вам придётся подождать в машине – хозяин не любит непрошеных гостей. Вы, наверное, об этом знаете.
Пауль сделал вид, что реплика слуги его совершенно не задевает.
Ждать пришлось довольно долго, около часа. Всё это время Пауль, не желая возвращаться к автомобилю, нервно прогуливался перед воротами дома колдуна.
– Проклятый туземец. Да сколько ещё тут мне ошиваться?! – В нём закипала злость. И когда он всё-таки зашёл к Анатолю, ему не пришлось играть уверенность и решимость – старая военная закалка плюс негодование оскорблённого достоинства помогли ему взять нужный в разговоре тон.
– Честно сказать: не привык я так подолгу ждать аудиенции, – начал было он, но, наткнувшись вдруг на ледяной взгляд серых глаз колдуна, споткнулся и замешкался, проклиная себя: да неужели и впрямь этот абориген имеет такую силу даже над ним?