ИЗБРАННОЕ (СИ)

Порой в жизни происходит такое, что даже будучи очевидцем даешься диву и сомневешься — а было ли? И все же есть у меня твердое убеждение — подобное случается с каждым человеком, по крайней мере, хотя бы раз в жизни. Вот взять Менделеева — приснилась же ему во сне знаменитая таблица. Можно сомневаться, можно отрицать, но факт остается фактом — есть такая таблица...А бывает и наоборот — в обыденной череде происходит нечто, о чем вспоминаешь со смешанными чувствами. Впрочем, лучше пояснить на примере. Прежде всего, надо указать на весьма непреложную и непоколебимую истину, что жизнь в лагере, я имею в виду, конечно же, не пионерский и не лагерь отдыха, не балует тамошних обитателей богатством событий, а потому скучна и однообразна. С другой стороны, бытует мнение, что в потаенной глубине порой кипят такие страсти, и рождаются такие сюжеты, что Шекспир позеленел бы от зависти. И самое простое и безобидное действие или событие может обратиться в весьма запутанный клубок, что даже гордиев узел станет в в такой момент примитивной загадкой. И после всего начинаешь ломать голову — а почему все так получилось, хотя по всем признакам как бы и не должно было иметь места...Перечислить такие случаи — дело неблагодарное и попросту говоря, неосуществимое. Само перечисление может превратиться в подобие Британской энциклопедии, с той лишь разницей, что последнюю никто не читает, а наши случаи явят кладезь весьма поучительного и интересного. При этом следует принять во внимание, что подобные ситуации происходят ежечасно, если не ежеминутно, и не требуют для своего возникновения практически никаких усилий со стороны. Осваивать сии премудрые ситуации, теоретически дело бессмысленное, их следуеь просто-напросто воспринимать как данность и ничего более. Надеюсь, прелюдия к рассказу вышла не очень утомительная, но в любом случае, сказать вышеизложенное следовало, хотя бы для того, чтобы отсечь ненужные вопросы или сомнения. В каком году это было — не берусь утверждать, да и не столь важно. Для особо педантичных скажу только, что случилось в этом веке и в этом тысячелетии. Так что быль эта в преданья старины глубокой никак не входит. Могу еще уточнить, для особо дотошных, что стояла зима. А было ли начало зимы, ее окончание, или начало окончания зимы плавно перетекающее в окончание конца зимы, уже не суть важно. Как бы то ни было, на дворе стоял прекрасный солнечный день, солнце, судя по его стремительному закату, стремилось на заслуженный отдых, а вместе с ним распорядок дня выходил на финишную прямую. Вечерняя проверка закончилась и мы с чувством, толком, рсстановкой расходились по бараку, кто на свой «шконарь», кто в курилку, предвкушая предстоящий ужин. И мы с Копосом тоже принялись за обсуждение. Но упаси вас Бог подумать, что нам было нечего поесть и что мы пухли от голода. Нет, и еще раз нет. Мало того, что кормили нас в лагерной столовой неплохо, так мы еще за неделю до описываемых событий «словили» передачу. Вопрос заключался в ином — со столовой вкусно попахивало аппетитным запахом ухи и мы решали — то ли прогуляться до столовой и похлебать ухи, или сотворить что-нибудь из наших запасов. В ходе дискуссии рождались и погибали различные аргументы, пока мы наконец не не пришли к единственно правильному (на тот момент) решению — идти вкушать ушицу. Если бы мы только знали, к чему все это приведет! Но человеку не дано предвидеть свое будущее и последствия своих поступков. Вот и происходит порой, что посреди приятного вдруг раздается звонок и с порога раздается голос, полный сарказма - «здравствуй милый, это я, твоя головная боль!» И нет смысла что- то решать и загадывать, жизнь все равно выкидывает свои фортеля согласно пресловутому закону подлости. В общем, дискуссия по поводу столовой пришла к логическому заключению и мы приступили к формальностям, то бишь, к нехитрым сборам, которые по существу заключались в том, чтобы захватить ложки, перец и соль. Само собой присели на дорожку — как без этого? И сидючи смаковали предвкушения предстоящего пиршества. Мы обсудили все, начиная со способов приготовления и до частей рыбы, годных для приготовления самой изысканной ухи, слегка разошлись во мнениях по вопросу употребеления лаврового листа, дружно сошлись в том, что на бережку уха вкуснее всего, сглотнули судорожно накатившуюся слюну при словах «сто грамм под щучьи головы» и согласились, что уха к месту и ко времени — неземная благодать. Короая таким незамысловатым способом время, мы и помыслить не могли, что весьма основательная часть нашего отряда уже давным-давно, не входя в дискуссии и кулинарные изыски, претворяет наши теоретические выкладки в конкретное дело. Куда там! Нас несло, мы бросали в кипящую воду окуньков, устраивали придирчивый осмотр сежевыловленных щучек и сетовали на недостаток ершей...Как это было упоительно и прекрасно! Остановись, мгновенье! - хотелось вскричать в тот момент, но не дано человеку власти над всемогущим временем. И все прекрасное когда-нибудь подходит к концу. Первые признаки такого конца, превещавшие наступление нешуточной бури, материализоались в лице Ульяна, который весьма бесцеременно прервал наши аристократические замашки, с невинной улыбкой поинтерсовавшись у нас: -А чего это вы тут делаете, а? -...?! -На кой ляд в ватниках на постельках валяетесь? - сделал очередную попытку Ульян. -Не курнул ли ты часом? - любезно ответил Копос. -В такую погодку только круглый идиот пойдет в столовую без телогреечки. Вот прозвенит звонок и рванем. -Звонок? Какой еще звонок? - не сразу сообразил Ульян. А через несколько секунд разразиля приступом бешеного хохота. -Звонок! Они звонка ждут! Ха-ха-ха, - заливался Ульян. -Ну вы че, с луны салились, звонилку нашу еще в обед в ремонт оттащили. Ха-ха-ха! Зря он это сказал. Он конечно не хотел последовавших вслед событий, да и предвидеть не мог, но, как ни крути, а случилось то, что случилось. С того злополучного дня много утекло воды, страсти улеглись, и можно попытаться восстановить события, но почему-то память выдает лишь довольно бессвязные обрывки воспоминаний. Но могу сказать одно с полной уверенностью — какой-нибудь там Спилберг или Коппола позеленел бы от зависти при веде разыгравшихся на крохотном пятачке сцен, перед лицом которых померкли ужасы «Титаника» и кошмары «Армагеддона». И учтите — не было ни спецэффектов, ни последующей компьютерной обработки, без которых большинстов режиссеров Голливуда представляют собой полнейшее ничтожество. И если мне предложат на выбор — прыгнутьс Эйфелевой башни без парашюта или еще раз пережить давешние впечателения, то я без колебаний выберу первое, поскольку адреналина будет на порядок меньше. Судя по обрывкам воспоминаний и опросам невольных свидетелей, Копос просто рвал и метал, и только одному Богу известно, почему барак уцелел. Помню, что одна ложка умудрилась залететь в самую узкую щель батареи, а вторая улетела в дальний конец барака. Солонка же наша очутилась под матрацем соседней койки. Как она туда попала — до сих пор не могу взять в толк. Твердо знаю, что теперь, после всего пережитого, меня трудно удивить или напугать чем-нибудь. Так не бывает, скажете вы, и по-своему будете правы. И если вы твердо уверены в своем ангеле-хранителе, то смело спросите Копоса про уху... ...А у нас после того случая, с Копосом никто про уху больше не разговаривал...