Избранное. Том 1

Раздражаясь, Рози доставал табакерку, отсыпал, потряхивая, на ладонь щепотку насвая, языком отправлял ее за нижнюю губу и придавливал. Все это он проделал сейчас. Заман впервые видел друга рассерженным. Всегда темно-песчаное, лицо Рози на этот раз раскраснелось — от гнева или от мусалляса, — черные круглые глаза сверкали. Со времени приезда в Кашгар из-за всяких неотложных дел они ни разу не поговорили задушевно. Заману даже казалось, что друг и не нуждается в таких беседах: в родном краю Рози расцвел, посвежел, с лица не сходила безмятежная улыбка…

— Я удивлен, Рози-ака, что ты причислил меня к господам, — улыбнулся Заман. — Как ни крути, а ты больше повидал и передумал немало, так что не ты у меня, а я должен у тебя спрашивать.

— Выходит, не вы меня, а я вас обидел, — улыбнулся Рози, не умевший долго злиться. Он вышел в прихожую, сплюнул табак, ополоснул рот, вернулся на место и с расстановкой проговорил: — Если бы на этот вопрос отвечал я, то сказал бы, что с тех пор, как приехал в Кашгар, чувствую себя лапшинкой в кипящем водовороте.

— В водовороте? — повторил Заман. Рози высказал то, о чем он сам размышлял давно. После смерти Пазыла он внимательно приглядывался к Ходжаниязу, к разнообразным взаимоотношениям, возникшим вокруг него, к запутавшимся в паутине корыстных противоречий «отцам республики» — назирам. «Выходит, и Рози-ака сомневается в нашем будущем, — с тоской подумал он. — Наверное, и остальные разуверились в блестящем исходе начатого дела и предались отчаянию. А сам я? Скитаюсь, как парус одинокий в неведомом море, и не знаю, где к берегу пристать…»

— Если вас не затруднит, — нарушил паузу Рози, — я задал бы всего три вопроса.

— Ладно, Рози-ака, задавай свои вопросы.

— Первый из них: прочно ли то, что мы называем Восточнотуркестанской исламской республикой, и можно ли ее считать, ну, живой водой, что ли, для нашего народа, или же, как это сказать, боюсь, не так выйдет…

— Не пена ли на воде, хочешь сказать?

— С ваших губ слетели точные слова, мой ходжа. Из опасения перед вами я не сказал именно этого.

— Мы с Сопахуном тоже ломали над этим голову, но пока не нашли ответа, созвучного сердцу.

— Созвучного сердцу, — повторил Рози, и в голосе его послышалась затаенная боль.

Заману захотелось искренне ответить на вопросы друга.

— Эта республика слаба в основе и напоминает дом на песке. Покойный Пазыл говорил: «Никакое восстание или революционное движение не победит, если не будет поддержано всем народом». Сам видишь, исламская республика признает права только верхнего слоя — баев, шейхов и хаджи, мулл, ахунов, она защищает только их выгоды. Потому эта «республика» не может обеспечить общие интересы всего народа и не сможет привести его к настоящему освобождению. — Заман облегченно вздохнул, высказав то, что давно таил в себе.

— Я слышал, Сабит-дамолла принял помощь англичан? — Рози подсел поближе к Заману. — Это хорошо для нас?

— Англичане помогли немного оружием и теперь приманивают обещаниями, стараясь закрепиться в Восточном Туркестане. Возможно, попытаются даже создать послушное себе правительство. Но они не хотят независимого Восточного Туркестана и бескорыстной помощи не окажут.

— Кое-что прояснилось, но…

— Что «но»?

— Если все так, почему не переложить дело из старых ножен в новые?

— Хм… — Заман затруднялся толково ответить на вопрос. То, что он сказал, было общей оценкой положения, усвоенной от Пазыла и подобных ему людей. — Вопрос вот в чем. Чтобы изменить состав правительства, нужно поставить во главе отвечающих этому делу людей. Где они, те, что смогут провести нужные изменения? Ты, я, Сопахун? Еще несколько таких? Что можем мы — малочисленная группа неопытных?

— Так, по-вашему…

— Так, Рози-ака, так. Нужен полководец — сардар, который сможет встать впереди. Сардар!

— Теперь второй вопрос. Пошли слухи, что наш бородач, — так за глаза иногда называли Ходжанияза, — стал «баоань-сылином»[35]— по-нашему командующим по защите. Кто дал ему эту должность?

— Ты где слышал такое? — чуть не вздрогнул Заман: совсем недавно ему говорили, будто Шэн Шицай предлагал Ходжаниязу звание командующего по охране спокойствия населения Южного Синьцзяна. Но точных сведений не было, и Заман тогда не придал значения слуху. Теперь, услышав то же самое от Рози, он встревожился.

— От Турапа-Динкаша, — ответил Рози.

— От Турапа? — еще больше удивился Заман. — А Турап где услышал?

— Не знаю, мой ходжа. — Голос Рози дрогнул: обычно, услыхав мало-мальски интересную новость, он выспрашивал все до мелочей. Единственный раз не сделал так и теперь горько упрекал себя. Произошло это в прошлую пятницу на базаре, где торгуют насваем. Турап подскочил к нему и тихонько спросил: «Знаешь, что Гази-ходжа стал баоань-сылином?» Рози ответил: «Нет», — и Турап тут же уехал на своей повозке, запряженной черным мулом.