Избранное. Том 2. Повести. Рассказы. Очерки

— Больше новостей нет, — сказал он в заключение. — Да, да… Гостем интересуетесь? Гость тоже хорошо чувствует себя и в Нутэн пока не собирается… Не беспокойтесь, Никандрыч… Хорошо, сейчас передам трубку. Никандрыч хочет с вами поговорить… Держите трубку. Когда слушаете, отпускайте вот эту кнопку, а когда говорите — нажимайте…

Слышимость была хорошей. Гавриил Никандрович спросил о самочувствии, поинтересовался, не собирается ли Тутриль в Нутэн.

— Собираюсь, — ответил, оглянувшись на Айнану, Тутриль. — Передайте отцу и матери: скоро приеду.

— Если надо, пошлем за вами вездеход. Коноп по компасу доберется.

— Не надо никого посылать, — отказался Тутриль. — Кончится пурга, Айнана меня привезет.

Тутриль кивнул на рацию с улыбкой.

— Не думал, что мне придется из яранги по телефону разговаривать.

— Хорошая штука, — отозвался Токо. — Ее можно и на нарту поставить. Кати себе по тундре и беседуй.

— Девочки на почте говорят, что можно даже с Москвой соединиться через их станцию и Анадырь, — добавила Айнана.

За стенами яранги выла и бесновалась весенняя снежная пурга, гуляя по широкому простору тундры и ледового моря.

17

В Нутэне бушевала пурга.

Школа была закрыта, но работали магазин, пекарня, почтовое отделение. Люди ходили на работу группами, старались держаться друг друга.

Долина Андреевна и Коноп брели к дому Онно.

Остановившись передохнуть, Коноп сказал:

— Почаще бы дула пурга для нас с тобой.

— Почему? — спросила Долина Андреевна.

— Это лучшая погода для тебя и для меня, — ответил Коноп. — Никуда не надо ехать. Это раз. Второе — твои читатели сидят по домам, и мне с тобой можно гулять по улице.

— Коноп, — строго произнесла Долина Андреевна и, глотнув ветра со снежинками, закашлялась. — Сколько раз я тебе объясняла, что нам нельзя афишировать нашу связь. Ты же знаешь: мое положение в селе, мое общественное лицо…

Ветер не дал ей договорить, потащил дальше.

Перебежав несколько десятков метров, Коноп и Долина Андреевна схоронились под железной стеной склада.

Коноп заботливо стряхнул снег с платка спутницы.

— Может быть, все-таки поженимся? — жалобно спросила она.

Коноп усмехнулся:

— Кто же делает предложение в такую пургу? А потом: я должен просить у тебя руки и сердца… Кажется, так?

— С тобой нельзя серьезно разговаривать…

— Не могла выбрать другого места и другого времени?

— Ты же сказал, что это лучшая погода для нас с тобой, — повторила Долина Андреевна. — Только сейчас нам и разговаривать, чтобы никто не видел и потом не сплетничал…

— Слушай, Долина, — помедлив, заговорил Коноп. — Может быть, я и женился бы на тебе. Когда ты только вернулась сюда. Но ты была очень гордая. Поначалу и не глядела в мою сторону. А потом сказала это слово — аморально. А я ведь шел к тебе с чистым и открытым сердцем. А теперь и не знаю, что делать… Вот ты говоришь — жениться. А я все думаю о том, что у тебя высшее образование, а у меня всего шесть классов.

— Я так думаю, — твердо заявила Долина Андреевна. — Можно по-другому: один человек воспитывает и тянет за собой другого. Как бы шефство берет над ним… Я согласна!

— На что — согласна? — не понял Коноп.

— Чтобы я тебя воспитывала, тянула за собой…

— Глупости говоришь, Долина… Может, я этого как раз и не хочу. Мне дорога моя свобода.

Последний отрезок пути преодолевали почти ползком. Входная дверь наполовину была занесена, и Конопу пришлось сначала отгрести снег.

— Ты не сразу входи со мной, — попросила его Долина Андреевна.

— Ну уж нет, — ответил Коноп. — Даже собаку в такую погоду не оставляют на улице.

Он шумно и решительно вошел следом за Долиной Андреевной в сени и крикнул в комнату:

— Это мы пришли. Коноп и Долина Андреевна!

Онно подал снеговыбивалку из оленьего рога.

— Чуть не заблудилась! — возбужденно рассказывала Долина Андреевна. — Если бы случайно не встретился Коноп, ветром унесло бы меня в море…

— Ну, такую большую не унесет, — пробормотал Коноп, тщательно обрабатывая свои торбаса.

— Увидела его возле гаража… Попросила проводить до вашего дома…

Коноп выпрямился во весь рост и выразительно посмотрел на Долину Андреевну.

Но та, казалось, не замечая его взгляда, продолжала:

— Читать надоело, скучища… Дай, думаю, загляну к вам… А Иван Оннович не приехал?

— Как же он приедет в такую пургу? — заметил Коноп.

— По телефону звонил, — сообщила Кымынэ. — Хорошо ему там. Нравится.

Стряхнув последнюю снежинку, все перешли в комнату, где на столе стоял никелированный электрический самовар.

— Хорошо чайку выпить с мороза, — потирая руки, сказала Долина Андреевна.

— По случаю субботы и кое-что покрепче найдется, — сказал Онно.

За стенами гремел ветер, и порой казалось, что что-то тяжелое, но мягкое падает на домик, пригибая его к земле.

Прислушавшись, Долина Андреевна зябко повела плечами:

— Представляю, каково сейчас в яранге!

— Хорошо там, — сказал Коноп.

— Электричества и отопления нет, стенки тонкие, теснота, грязь…

— Долина Андреевна, — возразил Онно. — У Эйвээмнэу грязно не бывает. Там, кроме стариков, еще и Айнана.

— Да, это верно, — кивнула Долина Андреевна. — Я почему-то совсем про нее забыла.