Избранное. Том 3: Никогда не хочется ставить точку

Изобилие впечатлений требовало какого то выхода, и я вспомнил о своем единственном опубликованном рассказе. Меня перевели к этому времени в Магадан, в Центральное геологическое управление Северо Востока. К этой новой руководящей должности я, видимо, не был приспособлен — затосковал и неожиданно для самого себя уехал в Москву. "Вокруг света" напечатал в 1962 году несколько моих рассказов. Я пытался как-то взвесить все, что произошло. В общем то это были, пожалуй, стандартные размышления о смысле жизни. В результате я самостоятельно, додумался до апробированного поколениями вывода, что главное — это работа, вернее, степень ее янтересности. Все остальное — сопутствующие явления. Работа может быть разной, и всякая клановость или кастовость не делает чести уму апологета какой либо профессиональной замкнутости. Главное — работать с азартом.

К тому времени, когда меня посетили эти благие мысли, в Магадане организовался Северо-восточный комплексный научно исследовательский институт, и меня пригласили туда. Институт был хорошо организован и давал большой простор инициативе. Я руководилтруппой, которой удалось провести исследования на острове Вранге 4 ля. На легких самолетах Ан 2 мы делали съемку по дрейфующим льдам Чукотского и Восточно Сибирского морей. Здесь тоже приходилось изворачиваться любыми способами подешевле: собаки вместо вездехода, фанерная лодка вместо катера, байдара и резиновая лодка вместо вертолета. За три года я сдружился с летчиками полярной авиации, с байдарными капитанами, каюрами.

Занятие литературой становилось чем то вроде второй профессии. Вышла книга, готовилась к печати вторая, и потребность писать забирала все большую власть. 4

Вероятно, занятия литературой могут увлечь человека даже сугубо научного скдада ума, не только врожденных гуманитарЩиков. Человек как объект — самое сложное из всего, что выдумано природой, и процесс создания, допу

стим, рассказа, который заранее рассчитанным образом подействует на читателя, задача неизмеримой сложности и увлекательности. Идеал ее недостижим, и именно отсюда, мне кажется, идут рассуждения о литературе как "проклятом" ремесле, которое невозможно бросить.

В калейдоскопе людей, встречающихся на Севере (а контингент их там, видимо, более калейдоскопичен, чем в других местах, ибо сюда приезжают люди с Определенным потенциалом энергии), меня всегда интересовали так называемые чудаки. Чудаки в жизни необходимы — это общеизвестно. Это люди, которые руководствуются нестандартными соображениями и, во всяком случае, не житейской целесообразностью поступков. В довольно неприглядной картине непостоянства кадров на Севере подавляющее число убывших составляют люди мелкой рациональности. А чудак поселяется прочно, он надежен в этом смысле. К тому же; знакомые призывы к молодежи — "на освоение" — изобилуют сплошь и рядом истертыми фразами, которые потеряли способность эмоционального воздействия. Я убежден, что человек очень долго (по крайней мере, до того возраста, до которого мне удалось пока дожить) остается мальчишкой, который запоем читает о приключениях на какой ни-будь Амазонке и склонен к авантюрам, в хорошем смысле этого слова! И не надо скуч нить жизнь, дорогу — мечте и фантазии! Однако и всячеА ские розовые коллизий, надуманная чепуха — лишь бы попышнее — там, где сам повседневный труд схож с приключением, — такая трактовка "жизни" граничит с беспре цедентностью обдуманной лжи. Я, в частности, говорю о литературе о геологах, ибо вееь мой жизненный опыт пока связан с геологией. Геология ныне — наука и производство, она все более становится четким промышленным комплексом и дальше будет развиваться именно по этому пути. Надуманные истории про последнюю спичку, трехпудовый рюкзак, закаты и "ахи" над месторождением: "здесь будет город" — звучат чаще всего оскорбительно для геологии. Все случается в силу жесткой необходимости, но это Нельзя возводить в ранг сугубо типичного. Вот именно в этом я вижу на ближайшее время свой долг пишущего человека. Это долг перед товарищами по профессии, с которыми вместе приходилось работать, радоваться, рисковать и просто жить. А

Из записных книжек

Чаун — остров Айон

171 59 г. Поездка в Хасын.

Тацпиты — воинственные коряки из времен войны с чукчами.

Пурга бывает оттого, что где то в тундре сидит сердитый старик и каюгуном (каменным топором) долбит снег. Ветер его подхватывает.

Тухтан — моржовый окорок.

Во время хода рыбы нельзя разжигать огонь в яранге, чтобы не отпугнуть рыбу.

Землянка Тумлука

Гым тванляркен каметвак— есть хочу". Муриэн квалове каматвак — "садись к нему". Чим уйка валёрымкын "я не понимаю". Валёрмырконе — "понимать".

Скоро встанут строгие сентябрские ночи, и легкий звон замерзающего по ночам льда будет резать ночную тишину. Первые робкие отсветы северного сияния и невиданная осенняя яркость звезд. (Записано осенью на Ичувее ме.)

Собаки характер

С о г о с — добродушный хитрец, белый, пушистый, очень ласков и деликатен.

Шаман — черный с белым, мохнатый нахал и обжора, лентяй.