Избранное в двух томах. Том 2

Наверное, старинный обычай — посидеть перед дорогой — имеет под собой

приблизительно такие же основания.

Но проходили эти льготные часы — и расписанный по минутам, а в

кульминации своей и по секундам ритм предстартовой подготовки вступал в свои

права,

298 Технология создания хорошего настроения в коллективе — вот как назвал бы

я тот набор приемов, которыми Королев владел в совершенстве и которым, не

скрывая, придавал большое значение. Причем под хорошим настроением

понимал такое, которое в наибольшей степени способствует работоспособности

людей.

И ко всему, что имеет в этом смысле какое-то значение, относился с полной

серьезностью. Однажды я застал его внимательно изучающим напечатанный на

нескольких листах документ. При ближайшем рассмотрении документ этот

оказался проектом «Положения о распределении жилой площади» в КБ, ожидавшим утверждения Главным конструктором.

В первый момент, увидев этот проект, я, помнится, почувствовал что-то

вроде низвержения святынь с небес на землю. Сотрудники легендарной (а в

глазах большинства людей — даже таинственной) организации были, оказывается, отнюдь не «небожителями», а, напротив, жителями обычных, как

правило, не очень просторных квартир.

Королев вчитывался в каждый пункт проекта, как вчитывался бы в очередное

техническое задание или, скажем, в перечень дефектов, выявившихся при пуске

новой ракеты. Не проявлял и намека на склонность, присущую некоторым

руководителям: парить где-то в высях, недостижимых для житейских

подробностей, — разумеется, не своих собственных, а касающихся подчиненных

(«Я занимаюсь основным делом. А на всякие мелочи жизни у меня есть

помощники. .»). Вот такого в Королеве не было и в помине! Не было как в силу

присущей ему человечности, так и потому, что все, влияющее на моральный

климат в коллективе, имело в его глазах значение первостепенно важное.

По личным вопросам он принимал — если, конечно, не улетал на космодром

или куда-то еще — обычно по четвергам, во второй половине дня. Это время, как

свидетельствуют старожилы КБ, было для него святое. Если в назначенное для

приема время его вызывали в такие инстанции, что не откажешься, то, уезжая, предупреждал: вернется —и примет всех, кто его будет ждать. И обещание свое

всегда выполнял. Придавал большое значение этому, чтобы все работающие с

ним знали: его слово — верное.

299 Интересно, что сотрудники, не без трепета душевного являвшиеся к

суровому, требовательному Главному, когда он вызывал их по делам служебным,

— те же самые сотрудники по своим личным, бытовым делам обращались к нему

очень легко и просто. Видели, что он в эти дела вникает, занимается ими охотно, отнюдь не считает второстепенными, как и все, определяющее моральный климат

на «фирме». Ему ничего не стоило, сильно отругав сотрудника за какое-то

упущение по службе, в тот же день пробивать для него квартиру.

И, конечно, в свете этого нельзя не признать правоту Е. Ф. Рязанова, когда он

говорил, что и очевидная склонность Главного конструктора к разного рода

ритуалам и традициям, о которой я уже упоминал, имела в своей основе прежде

всего стремление как-то повлиять на рабочий тонус коллектива.

Когда космические полеты, повторяясь один за другим, если и нельзя сказать, что вошли в привычную норму, то, во всяком случае, перестали восприниматься

как события экстраординарные, это внешне проявилось в том, что в гостиницах

космодрома стало посвободнее — наплыв съезжающихся на каждый пуск гостей

заметно ослаб. Да и ранг упомянутых гостей несколько сместился.

Королев не воспринял это равнодушно. Когда перед одним из пусков ему

доложили, что президент Академии наук не сможет приехать к торжественному

заседанию комиссии, он с надеждой в голосе спросил:

— Ну, а ваш маршал будет? — И, услышав, что нет, тоже не будет, явно

огорчился.

«Бог ты мой! — подумал в первый момент, увидев это, я. — Такого калибра

человек, а вот, оказывается, и ему не чужд вкус к подобного рода вещам. .»

Но впоследствии я пришел к выводу, что был тогда, скорее всего, не прав.

Лично для себя вряд ли так уж жаждал Королев особой представительности

участников заседаний Госкомиссии, да и любых других заседаний. Ему это было

нужно для другого — для дела!

. .Задумывался ли Королев о, так сказать, «заочности» своей прижизненной

славы?

Не знаю.

Во всяком случае, прямых высказываний на эту тему я от него не слышал.

300 Только раз, в ответ на не в меру почтительное (чтоб не сказать больше) восклицание кого-то из собеседников: «Ну, уж вы-то, Сергей Павлович, всегда. .»

— и далее что-то о неограниченных возможностях СП, он заметил:

— А что я? Я — подпоручик Киже. Фигуры не имею. .

Сказано это было очень спокойно. Вроде бы даже и без горечи. И все-таки эта

реплика запомнилась. .

В конце лета 1962 года Королеву пришлось лечь в больницу на операцию —