Избранное в двух томах. Том второй

Это подлинно восточное сказочное изобилие и цветистость озарены мощным потоком рекламных огней, которые в нашем представлении всегда связываются с Западом. Но здесь даже этот «цивилизованный» электрический свет выглядит по-восточному сказочно. Он пляшет на пестрых товарах, то сливаясь в одном ослепительном сиянии, то рассыпаясь на миллионы крохотных цветных блесток. Вспоминаю казахское выражение: «Девяносто цветов огня». Нет, тут не девяносто... Куда больше... И среди них оттенки, не имеющие словесного обозначения на знакомых мне языках.

Первое, что приходит вам на ум, когда вы погружаетесь в глубину этого ночного базара — это «Тысяча и одна ночь». Точно вы спите, и вам снится знакомая с детства сказка Шехерезады. Не беда, что арабская сказка предстала здесь перед вами в индийском варианте. Откуда же, как не из «Тысячи и одной ночи», могли явиться эти угольно-загорелые, степенные, немногословные купцы в белых без ворота рубахах? Они сидят, скрестив ноги калачиком, на своих подстилках, снисходительно поглядывая на снующих взад и вперед вертлявых, ловких мальчишек в одних набедренных повязках, на мальчишек, похожих стройностью и темным блеском кожи на отполированные статуэтки.

А женщины! Легкие, грациозные, обтянутые яркими сари, подчеркивающими женскую округлость линий, они все выглядят родными сестрами Шехерезады. Их черные глаза блестят, как электрические огни витрин. Их взоры обволакивают прохожего иностранца пряной атмосферой восточной сказки. И вам не хочется прерывать этот сон наяву, а хочется еще и еще бродить по этому разливу огней, теша свой взор невиданными изделиями из диковинных материалов.

Мы не довольствуемся товаром, лежащим у самой обочины, в лотках. Через широкие двери мы заходим в магазины, похожие на выставки драгоценных изделий, сделанных подлинными мастерами. Витрина — во всю стену. Застекленные ящики с товаром — и в центре, и по углам магазина. И кресла для покупателей. Вас не торопят. Напротив, предлагают посидеть, отдохнуть, полюбоваться товаром. Продавцы помогают вам. Они с неутомимой готовностью и проворством раскладывают перед вами все новые и новые образчики. Они красноречиво расхваливают все, чем богат магазин, но ничуть не сердятся, если вы уходите, так ничего и не купив. Напротив, вас благодарят за внимание, вам улыбаются, приглашают зайти снова. Если у вас есть в кармане хоть что-то, вам и самому не хочется уходить из такого магазина с пустыми руками.

Интересный парадокс. Именно здесь, на этом ночном базаре, где, казалось бы, должен царить дух наживы и приобретательства, как-то очень отчетливо видны психологические черты индийского характера — склонность к раздумью, к уходу в свой внутренний мир. О чем, например, думает вот этот человек, сидящий на корточках? У него матовая кожа, а волосы черные и блестящие, как шерсть выдры. Он выглядит гладким и благополучным, точно хорошо ухоженный конь-пятилеток, у которого к зиме шерсть лоснится. А в лице его разлит такой полный душевный покой, такое углубление в себя, что вы воспринимаете его отнюдь не как торгаша, а именно как созерцателя, наслаждающегося какими-то тайнами, только ему доступными духовными ценностями. И он не одинок. Их не так уж мало — людей, задумавшихся о чем-то своем в самом центре базарной сутолоки.

Неожиданно в сказку Шехерезады врывается сигнал двадцатого века. Внезапно в один миг гаснут все огни, и на смену ослепительному электрическому морю на нас опускается непроницаемо-черный мрак.

— Не пугайтесь! Военные ученья! Гражданская оборона на случай нападения с воздуха! — разъясняет наш гид и вслепую выводит нас к какому-то дому. Вслед за ним, ощупью, поднимаемся по ступенькам на второй этаж.

Это магазин тканей. Здесь наглухо занавешенные окна. Здесь горит свет. Любезные предупредительные продавцы наперебой помогают нам скоротать время воздушной тревоги, демонстрируя свои товары. А может быть, господа иностранцы и купят что-либо, соблазнившись красотой?

Красота, действительно, неописуемая. Прославленные вышивки, сделанные мастерицами Бенареса, известны по всей Индии. Украшенные этими вышивками сари выглядят настоящими произведениями искусства. Ткань, вышитая золотом, живет и дышит. Рисунок вспыхивает и уходит в тень, мерцает и разливается потоком. Вот уж подлинно золотыми руками вытканы эти золотые узоры!