Избранное

– Извините, – бормотал он, – я вообще-то композитор… У меня есть музыка для вашей оперы…

– Вас зовут Курт Вайль? – отмахнулся Режиссер. – Нет? Другие композиторы мне не требуются…

На этих словах в павильон с шумом въехал шикарный джип…

– Да что ж это такое? – ахнул Режиссер. – Сумасшедший дом!

– Зря вы не хотите послушать! – бормотал Музыкант. – Я понимаю, вы заняты… Но, может быть, можно кому-то показать ноты?

– Можно! – заорал Режиссер. – Обратитесь в «Кащенко»!

– Зачем вы так? – обиделся Музыкант, и глаза его сделались печальными. – Я уже был в «Кащенко»…

Режиссер вздрогнул. В павильон, ломая декорации, въехал второй джип.

– Мне тоже туда пора! – мрачно пошутил Режиссер. – Дадите адрес?..

По длинным коридорам киностудии быстро идет Режиссер. Как уже было сказано, это артист, игравший Макхита.

Но теперь он совсем не выглядит суперменом. Скорее наоборот, вид довольно жалкий: взъерошенные волосы, на носу – круглые очки.

За ним, едва поспевая, хромает пожилой Директор фильма. Замыкает процессию испуганная Ассистентка.

На их пути, справа и слева, – заколоченные кабинеты, перемежающиеся с коммерческими киосками. Всюду мусор: сваленные в кучи коробки, таблички от прежних названий фильмов, разорванные сценарии и прочий кинематографический хлам.

Изредка попадаются люди из массовки – «лондонские нищие и бродяги». Где-то на полу спят «бомжи», очень похожие на современных бездомных.

– Поймите, друг мой! Все так сложно… – бормотал Директор. – У нас нет средств. Об этом речь!.. Но все же истинный художник обязан нервы поберечь!

– Так музыкальное кино не делают! – возмущался Режиссер. – Вместо кордебалета – жалкая самодеятельность! В массовку берете психов… Вместо костюмов какие-то тряпки!..

– Не сказано ли у поэта про «нищих, в рубище одетых?!».

Режиссер остановился у лежащего на полу «бомжа», схватил его за свитер с огромными дырками:

– Это не рубище! Это грязный жилет, найденный на помойке!

– «Жилет» – лучше для мужчины нет!» – попытался отшутиться Директор.

– Перестаньте рифмовать, черт вас подери! – заорал Режиссер.

– Чтоб не сказать все напрямую, от безысходности рифмую, – вздохнул Директор. – Ну хорошо… Вам суровую прозу? Пожалуйста! Мы – в дерьме! Смета кончилась, кредит не дают… спонсор сбежал! «Опера нищего» обнищала!.. Веселый каламбур, но мне хочется плакать: сегодня нас выгнали из павильона!

– Что?!!

– Аренда кончилась! Автомобили! Все павильоны заполонили… – он обвел рукой окружающее пространство, занятое торговыми точками.

В соседний павильон, превращенный в автосалон, въезжали джипы…

– Почему с утра не сказали?!

– Была съемка!

– Какая, к черту, съемка? Зачем?!

– А вот тут я вам отвечу в рифму: «Снимать всегда! Снимать везде! До смертного объятья! Снимать – и никаких гвоздей! Вот лозунг мой и братьев!» Я имею в виду Люмьер! Они говорили: наше дело – крутить ручку аппарата, «фильма» сама склеится!

– Они этого не говорили.

– Вам не говорили! – Он подчеркнул слово «вам». – Вы молодой режиссер, а я работаю в кино со дня основания!

Они остановились перед обитой кожей дверью.

Лицо Директора стало серьезным:

– Теперь – внимание! Дельное предложение! Надеюсь на понимание! Выход из положения!..

Он поднял с пола валявшуюся табличку с надписью «ВЫХОД», приклеил к двери и вежливо постучал…

Они оказались в просторном кабинете, явно принадлежавшем чиновнику из городской управы: на стенах какие-то вымпелы, карты, почему-то многочисленные фотографии бегунов, метателей молота, тяжелоатлетов и прочих участников олимпиад.

Сам хозяин кабинета, широкоплечий полноватый мужчина с завораживающей улыбкой, двинулся гостям навстречу, извергая поток слов и опуская знаки препинания:

– Маэстро… прошу… вот рад так уж рад… найс ту си ю… Пантеров… префект… северо-южный округ… да вот и визитка… там, правда, телефон старый… никак не закажу… донт хев тайм… суета, маета….. мотня, одним словом, «понимаш»… – хихикнул, подмигнул, сделал многозначительный жест в сторону потолка, затем продолжил: – С директором-то вашим «вась-вась» майфрэд давно… а с вами маэстро никак… хотя поклонник… все ваши фильмы… что называется, «от корки до корки»… особенно этот… как его… – неожиданно запел, задвигался в странном ритме, – «ля-ля-ля, шаб-дуба-даб»… я ведь сам когда-то Институт культуры… от звонка до звонка… массовые зрелища… пипелшоу… спартакиада народов… эх, какую страну на эсен ге сченчи-ли, козлы… – и неожиданно запел, подражая известной песне Маши Распутиной: – «Была страна, необъятная моя Россия, была страна, где встречала с мамой я рассве-ет!..»

Режиссер уныло посмотрел на часы и двинулся к выходу.

Директор схватил его за руку, умоляюще зашептал:

– А терпение? А понимание?

– Да пошли бы они!.. – огрызнулся Режиссер.

– Пойдем вместе! – откликнулся Префект и торжественно скрестил руки на груди. – Господа! Я пригласил вас, чтоб сообщить приятнейшее известие… Наш славный город имеет реальный шанс получить на грудь… пять дырочек. – Он покрутил пальцем, изображая колечки: – Ю андестенд фор ми, май фрэды?..

И заметив, что «Фрэды» не все понимают, пояснил: