Избранное

Стая летучих мышей вспорхнула из темноты…

Ветер… Плеск волн… Скрежет дверей…

Постепенно из звуков и шорохов стал возникать

Музыкальный номер 7

Та самая, главная, музыкальная тема, которая пробивалась к нашему уху с самого начала фильма, с первого кадра, когда Музыкант в городском подземном переходе пытался изобразить ее на скрипке…

И при свете луны в многочисленных коридорах крепости стали возникать люди в белых париках, белых шелковых чулках и туфлях со сверкающими пряжками…

Они выстроились в почетный строй, а затем напомаженный Макхит, скорее напоминавший Фигаро из одноименной оперы, повел под руку Полли, похожую на всех оперных невест в пышных кринолиновых юбках.

Хор гостей, извергая из глубин вокала самые высокие ноты, начал славить новобрачных…

В утреннем морском небе стрекотало несколько военных вертолетов.

Сквозь оптическое наблюдение им были видны островок Чумовой и киногруппа, проводившая подготовку к съемкам… Через треск лопастей доносились обрывки переговоров летчиков:

– Восьмой! Восьмой! Я – Девятый! Что за народ на островке? Чего они делают? Прием!

– Девятый! Я – Восьмой! Вижу людей… Вроде пляшут! Прием!

– Восьмой! Я – Девятый. Спрашиваю: на хрена они пляшут спозаранку! Прием!

– Девятый! Я – Восьмой! А… – треск в наушниках, – …их знает! Разберись! А то нам выйдет боком! Генерал вз… – треск в наушниках, – …устроит! Как слышишь? Прием!

– Восьмой! Слышу хорошо! Задание понял!

Один из вертолетов направился в сторону острова.

Это, собственно, очередной

Музыкальный номер 8,

повествующий словесно, музыкально и зримо о натурных съемках любого кинофильма и включающий в себя привычные для зрителя кинокадры: актеры гримируются прямо на площадке, коней запрягают в экипаж, каскадеры проверяют кинотрюк, помощник режиссера раздает кофе, группа рабочих сколачивает большой помост с виселицей, кто-то спит, лежа на траве, кто-то сидит в наспех сколоченном туалете без крыши и т. д. и т. п.

Все это при показе сверху очень напоминает встревоженный муравейник, но наши кинематографические муравьи, двигаясь в определенном музыкальном ритме, превращали эту привычную картинку в особое музыкальное действо, которое увидеть, правда, может только камера, установленная под небесами…

Идет съемка.

Улица Лондона. Дом с красным фонарем над дверью.

На стене плакат, стилизованный под объявления прошлых времен: на нем рисованный портрет Мэкки, надпись по-английски и трехзначное число – сумма, назначенная за его поимку.

Вдоль стены разгуливает полисмен.

Высоко над фонарем – окна, из которых выглядывают проститутки, свободные от своих утомительных занятий. Они негромко напевают что-то лирическое и сентиментальное типа:

Ах, для чего на рассветеесть на цветочках роса?Ах, для чего нежной деве

слезы туманят глаза?

Голос Ассистентки:

– Женщины Макхита. Дубль первый.

Хлопушка.

Девицы в окнах тихо запели:

Пчелка цветы собирает.Милый целует в уста.Пчелка к цветочку вернется.Милый ко мне никогда…

К дому с красным фонарем миссис Пичем тащила за руку упирающуюся Полли.

– Идем! – говорила она. – Сумела выйти замуж за мерзавца, умей быть счастливой до конца!

Она решительно постучала в дверь, а когда та открылась, спряталась в укрытие.

В проеме двери появилась заспанная Дженни в ярком китайском халате.

Секунду она с интересом разглядывала Полли, потом спросила:

– Что вам угодно, сударыня?

– Извините… – забормотала Полли. – Хотела узнать: нет ли случайно среди ваших посетителей джентльмена… по имени мистер Макхит?

– У нас тут не музей, милочка! – ответила Дженни. – «Посетителей» не бывает. Есть гости… Причем инкогнито!..

Она попыталась закрыть дверь, но тут миссис Пичем выскочила из укрытия и потянула дверь на себя.

– Не дури, Дженни! – сказала она. – Нам и нужен инкогнито… Макхит!.. Муж моей дочери Полли!

– Муж? – изумилась Дженни. – И давно это с ним?

– Мы вчера повенчались! – сказала Полли.

– А сегодня его уже ищете в нашем заведении? – Дженни многозначительно улыбнулась. – Видно, темперамент новобрачной оставляет желать лучшего!