Избранное

Это – место уединенных прогулок царя, место размышлений и потаенной беседы с природой, ибо дана ему была такая мудрость, что постиг он язык птиц и зверей, умеет истолковывать запахи цветов и трав, понимает, о чем шумят листья олив и кипарисов…

Соломон в это утро одет в простую удобную одежду – кожаные сандалии, хитон из сурового полотна. Лишь на левом плече – дорогая скрепка из массивного зеленого золота в форме свернувшегося крокодила – символ бога Себаха, покровителя одной из многочисленных царских жен-язычниц.

– Фьють! Фьють! – Пестрая птица тревожно запрыгала с ветки на ветку, закружилась над головой Соломона.

– Фьють! Фьють! – ответил он ей свистом и пошел за ней в глубину густого кустарника.

Несколько пестрых птиц тревожно носились над гнездом, укрепленным в сплетении ветвей. Соломон приблизился, сунул в гнездо руку, достал оттуда извивающуюся змею.

Змея злобно зашипела в лицо царю:

– Ш-ш-ш-ш!

– Ш-ш-ш-ш, – ответил ей он на ее языке, и змея послушно спрятала жало.

– Ч-ч-ч-ч, – сказал ей царь, открывая дорогу среди камней.

– Ч-ч-ч-ч, – поблагодарила змея и скрылась…

Царь еще немного прошел рощей, как вдруг до его слуха донесся тихий женский голос. Голос напевал песенку, бесхитростную песенку, которую любят напевать девушки здешних поселений:

…На ложе моем ночью искала я того,которого любит душа моя,искала его и не нашла его.Встану же я, пойду по городу,по улицам и площадям,и буду искать того,которого любит душа моя,искала я его, и не нашла его…

Царь пошел на голос и вскоре вышел к виноградникам, раскинувшимся на склоне горы и отгороженным невысоким забором из сваленных камней.

Там среди рядов широколистного кустарника ходила рыжеволосая девушка и укрепляла лозу. На вид ей было лет 14, она была стройная и смуглокожая, и легкое голубое платье подчеркивало изящность ее фигуры. Соломон залюбовался ею, притаившись за каменным забором.

Поднимись ветер с севераи пронесись с юга,повей на сад мой —и польются ароматы его…

И словно по заказу, порыв ветра пронесся по винограднику, зашумел широкими листьями, подхватил полы платья и обнажил стройные длинные ноги, и круглый, как чаша, девичий живот, и четкую линию, разделявшую ноги снизу доверху и расходящуюся там надвое, к выпуклым бедрам…

Царь весело рассмеялся, обнаружив себя.

Девушка вскрикнула, обхватила края платья, пытаясь сдержать их, но ветер не унимался, и тогда она села на землю и, смущаясь, закрыла лицо руками.

Соломон легко перепрыгнул изгородь, подошел к девушке, улыбаясь, тронул ее за руку:

– Что ж ты испугалась, глупенькая? Звала ветер, и он повеял на сад твой…

– Это – песня, – тихо сказала девушка. – Я не звала. Это – песня.

– Спой же ее до конца, – сказал Соломон. – Каков там следующий куплет?

– Не помню…

– Хитришь! – засмеялся царь. – «Пусть придет возлюбленный мой в сад свой и вкушает сладкие плоды его…»

Он помог ей подняться, отвел руки от ее лица, и теперь она впервые посмотрела ему в глаза:

– Кто ты?

– А ты?

– Я первая спросила…

– Я первым тебя увидел… И первым подумал о тебе.

– Что подумал?

– Я подумал: вот девушка, которая мне очень нравится… Ибо она прекрасна…

И глаза ее голубиные… И волосы ее, как стадо коз, сходящих с горы Галаадской… И зубы, как стадо выстриженных овец, выходящих из купальни… И как лента алая, губы ее и уста любезны…

Он привлек ее и нежно поцеловал. Она не отстранилась, но смотрела чуть испуганно:

– Ты всем девушкам говоришь такие слова?

– Всем, – признался Соломон. – Но подумал так впервые. А слова, соединенные с мыслью, суть истина. Скажи и ты, что думаешь обо мне…

– Я думаю, ты не из бедных селян, раз пришел оттуда, из царского сада. На тебе простая одежда, но пряжка из золота и стоит дороже, чем весь виноград, который мы с братьями соберем с этих кустов…

– Ты наблюдательна, красавица, – похвалил Соломон. – Но ты не сказала главного – нравлюсь ли я тебе?

– Не знаю… Наверное… Боюсь подумать…

– Боишься? Почему?

– А вдруг ты из свиты Адонирама, сборщика податей? И тогда меня накажут за то, что не работаю, а болтаю с тобой.

– Я не из свиты Адонирама, – сказал Соломон. – Я из свиты царя. Я его телохранитель. С детства я был похож на него, и нарекли меня так же – Соломон. Я – его тень, куда он, туда и я. Но сегодня ночью мы расстанемся: царь останется во дворце, а я приду к тебе, если, конечно, ты позволишь…

Он привлек ее к груди и страстно зашептал на ухо:

– Теплота твоей одежды благоухает лучше, чем мирра… И когда ты дышишь, я слышу запах от ноздрей твоих, как от яблоков… Сестра моя, возлюбленная моя, ты пленила сердце мне… Как зовут тебя?

– Суламита… – прошептала девушка, слабея от ласк царя.