Избранные духом Весны. Пари с заклятым врагом (СИ)

— Оказывается, я украла у него вино! Дорогое, коллекционное, кажется, от демонов. Умыкнула прямо из-под носа!

Потрясённые, мы просто не могли в это поверить.

— Как?! — выдохнула шокированная Карли.

— Ы-ы-ы! — Эдина едва не плакала. — Увидела его в коридоре, когда возвращалась к себе, заприметила бутылку вина в руке и посчитала своим профессиональным долгом сообщить, что алкоголь вреден для здоровья. А этот некромант быстро выкрутился и сказал, что я, как профессионал, исключительно заботы ради обязана распить эту бутылку с ним, чтобы ему одному такая страшная доза не досталась. Я нашла другой вариант и попыталась бутылку просто забрать, а когда Перигион не позволил, устроила ему, — долгая пауза, снова втянутая в плечи голова, девушка практически уткнулась носом в кружку, но всё же прошептала продолжение, — я ему сердце остановила и всё же забрала вино. А потом убежала. Почему-то в лес. Когда он меня с прямо там же поднятыми умертвиями искал, я, как последняя дура, на дереве с этой несчастной бутылкой и сидела. Ой, девочки, — она прикрыла глаза, схватилась ладонями за виски и снова застонала, — мне так страшно было… там внизу умертвия и злой некромант, а я одна и почему-то босиком. Мне очень страшно было. Очень. Я на нервах вино и открыла…

Льяну трясло от едва-едва сдерживаемого хохота. Боевик не проронила ни звука лишь потому, что не хотела упустить хоть часть истории. Мы все смотрели на Эдину с жалостью и состраданием и… с трудом сдерживаемым смехом. Нам было её очень жаль, но я как представляла себе эту картину, так смех сам рвался из груди.

— Вот он меня по запаху вина и нашёл, — выдержав долгую паузу, тоскливо продолжила лекарь, уставившись в стол. — Представьте себе: босая, растрёпанная, испуганная я, прислушивающаяся к звукам, поглядывающая вниз и воровато поглощающая вино прямо из бутылки. И тут над головой как громыхнёт торжестующе-обличительное: «АГА!».

Вскричала Эдина знатно, ещё и ладонью по столу саданула, так что мы подпрыгнули все и разом.

— Вот-вот! — лекарь этой же рукой обвела испугавшихся подруг. — Вот и я подпрыгнула! И свалилась! Да уж лучше бы я с десяти метров на землю упала и шею сломала! Уж лучше бы меня живьём сожрали! Но нет, Перигион меня поймать успел! Схватил, к себе прижимает, скалится белозубо и так жутко, как только он умеет, а внизу продолжают копошиться и рычать, а этот мне как выдаст: «Я тебе, — говорит, — вино только с собой предлагал, а ты что?».

— А ты что? — мы жадно на стол навалились.

— А я ему: «пить — вредно!».

— А он? — мы на столе уже чуть ли не лежали.

— А он мне: «Вредно, особенно моё вино и без меня же, и я тебе сейчас объясню, почему», и полетел куда-то.

— А ты?!

— А я ему, — Эдина на нас старательно не смотрела, — «Не надо, дяденька».

Льяна, Рамона и Карли оказались не в состоянии дослушивать. Рухнув на пол, девочки хохотали где-то под столом так, что дрожал и он, и магический купол над нами.

— И что, отпустил? — Аделия тоже едва не смеялась, но держалась ради подруги.

Шмыгнув носом, Эдина призналась и в этом:

— Обиделся… Донёс до замка, красочно рассказывая о нашей встрече, которую «я не забуду вовек, а ты, бессовестная, позабыла уже через пять минут», через окно поставил на пол моей комнаты, забрал бутылку, сказал, что я ему теперь должна и он с меня обязательно спросит, и улетел, окно закрыв.

Я хохотала на столе, Лия у меня на плече, Телла сползла к остальным на пол и плакала снизу. Эдина, подперев щеку кулаком, тоскливо глядела в чай и размышляла о своей непростой судьбе.

Нам было её ужасно жаль. Правда.

* * *

— Весна скоро, — философски изрёк наш любимый преподаватель Бытового земледелия профессор Иаков — невысокий круглый дядя с торчащими густыми усами, носом-картошкой и умным взглядом маленьких тёмных глаз.

Мы, бытовики третьего курса, согласно покивали, ёжась на ветру посреди второго полигона. На пятом, соседнем, тренировались в фехтовании некроманты, и мы все волей-неволей поглядывали в их сторону. Вид молодых поджарых парней, танцующих со сталью в руках, впечатлял скоростью, силой, ловкостью и… отсутствием рубашек. Совершеннейшим. Вот мы все, особенно женская часть, и поглядывали, чтобы, значит, всё оценить. Особенно скорость и ловкость, и движения, и то, как мышцы под натянутой кожей перекатывались, как напрягались мускулы, как сильные пальцы сжимали рукояти мечей…

— Да, весна, — как-то обречённо повторил Иаков.

Мы все снова покивали, даже не взглянув на него. Лично я размышляла о том, почему же из дюжины обнажённых парней мой взгляд приковывал Элтон Лемир. Вот Авер был выше и мощнее, прямо не мужчина, а шкаф, Стив был суше и, следовательно, его мышцы выделялись чётче, у Братома из-за густых чёрных волос на теле ничего другого видно не было, а мой взгляд всё равно не сходил с Элтона. Было в нём что-то такое, что выделяло его на фоне остальных. Что-то такое в ауре, в производимом им на окружающих впечатлении. Что-то уверенное, надёжное, ответственное.