Избранные письма разных лет

В. Гиппиус [24], по-моему, вовсе не отрицательная величина. Ты, вероятно, не знаешь его первых стихов и поэтому относишься к нему так презрительно. Он немного деланный, но острый поэт. Его стихи волнуют, имеют свои особенности, свои темы и образы. Мне кажется, этого достаточно, чтобы признать эпитет «отрицательная величина» неосновательным по отношению В. Гиппиуса.

О Кузьминой-Караваевой [25] я говорить воздержусь – скучно о ней говорить! — Но нельзя отрицать и в ней поэтического дарования. В «Скифских черепках» есть стихотворения не чуждые прелести, напр<имер>: «Смотрю, смотрю…»

Меня привела в недоумение твоя фраза: «Но как склеить Нарбута[26] с Ахматовой?» Я не понимаю, зачем их клеить, и что ты под склеиванием подразумеваешь?

Кроме Ахматовой, Нарбута, Зенкевича[27], есть в цехе еще хорошие поэты, не упомянутые тобой или упомянутые вскользь. Это Мандельштам, Моравская…[28]

Не знаю, глуп или нет Гумилев — это трудно решить в такое короткое знакомство, как мое с ним, да и не мне решать. Но талант Гумилева мне кажется не маленьким, как ты утверждаешь, язык его не хуже брюсовского, а неудачные вещи можно найти у кого хочешь, к тому же «Дон Жуан в Египте»[29] — шалость пера.

А с твоим мнением о С. Городецком я совершенно согласен и изумлен верностью твоего определения. — Очень хорошо ты понимаешь Городецкого.

* * *

О твоих стихах. 1-е из них: «Прикованный к постели…»[30] мне нравится. Только это не из лучших твоих стихотворений — жало в нем маленькое и жалит слабо.

«Я ухожу и вижу вновь…»[31] мне представляется риторическим и холодным. Деланность его не украшена необычайно­стью или каким-нибудь хитрым выпадом, как деланные стихотворения Мандельштама. «Изначальная» — трафарет и неубедительный трафарет. Я не умею разбираться в тонкостях, «Владычица» с «Пеннорожденной» для меня звучит невкусно. «Дар певца, как свет венчальный»[32], что это значит? Чего увенчивает дар певца? Смерть или любовь, или и то и другое? Это стихотворение, конечно, заключает в себе некий тайный смысл, но он от меня скрыт, и, с моей точки зрения, оно плохо.

* * *

«Все утро Бог томил меня»[33] моему разумению тоже не раскусить. От предыдущего оно отличается (для меня) тем, что за ним я чувствую нечто, но не понимаю. Само по себе без «нечто» оно мне нравится, но и не слишком нравится. «Усталый вышел на балкон…»[34] Мог выйти и ты, мог выйти <свет?>. Это глупая придирка, пожалуй, но мне неприятна такая неточность – Полонским[35] пахнет. Если ты сравниваешь рост <толпы?>, зву­ки города и пр. с морским прибоем, <ч>то понятно и довольно избито, то почему это море в следующей строке стало голубым? День как лед, значит холодный день, а по стихотворению не видно, что он холодный.

* * *

Благодарю за разбор стихотв<орения>. Некоторые замечания о нем сделаю после. Почему ты не хочешь делать вывода — г. е. хорошо стихотворение или плохо, нравится или нет тебе. Я просил бы тебя делать это, когда будешь разбирать другие мои стихотворения >. Посылаю тебе еще стихов.[36]

Твой Г. Иванов.

P. S. Где теперь Кузмин?[37]

5. А. А. Блоку[38]

<Начало сентября 1912>

Я не знаю, Александр Александрович, по какому праву я надоедаю Вам, видевшись с Вами всего два раза в жизни[39], но ведь Вы относитесь ко мне хорошо не как к поэту, а к человеку просто, и это, вероятно, дает мне право стыдиться Вас меньше других, т. е. не в праве тут дело, Вы простите, я худо выражаюсь, в особенности когда и самыя чувствования смутны.

Я взял у Вас денег, не отдал их и прошу еще денег. И для соблюдения приличий пишу о разных смутных вещах. Ведь Вы и так можете подумать и еще хуже можете подумать, этого-то я и боюсь. И прошу Вас, милый Александр Александрович, если не можете дать денег или дадите их, все равно, скажите, что верите моей порядочности.

Мне нужно еще 70 рублей. С января я буду иметь место — мне почти наверное обещали — буду иметь место рублей в 40 [40]. И я буду выплачивать Вам по 10 рублей в месяц.[41]

Тогда уж я выплачу и те 20, взятые мною раньше [42]. Иначе я не могу, к несчастью. Когда я брал у Вас деньги весною [43], я рассчитывал на сестру [44], но она потеряла место и ей самой трудно.

Мои обстоятельства очень изменились со времени нашей последней встречи.

Денег, о которых я говорил Вам, не оказалось, об университете думать нечего. Если мы увидимся и если Вы захотите, я расскажу Вам обо всем, только это тяжело и неинтересно. Пишите, пожалуйста, сюда заказным.

Георгий Иванов.

Почтовая станция Гедройцы, Виленской губ. Г. В. И.

6. Н. С. Гумилеву[45]

<Весна 1913>

Многоуважаемый Николай Степанович,