Избранные письма. Том 2

Дальше (это уже менее определенно и основывается только на разбросанных фразах в тех или иных письмах да в значительной степени на психологии) — Николай Григорьевич[502]. Все мы думаем, всем нам кажется, что его заявления только не выразились в категорической форме, но что у него колебаний нет, и он только ждет возможности вернуться к себе домой в Художественный театр.

{249} Желания всех остальных нам не ясны. И вот просьба к Вам — мне уже нечего писать вторично — опросите наших, как они решили насчет возвращения в Москву. Хотя бы к весне.

Подгорного наконец отпускают. Если это письмо Вы и получите раньше самого Подгорного, то ненамного. Думаю, что в конце ноября он уже выедет. К нашей общей печали, ему надо было заболеть, чтоб получился новый толчок к разрешению ему выезда за границу. Впрочем, неразрешение вызывало много протестов даже у властей…

Значит, Подгорному снова поручается обговорить, рассказать, научить — как действовать дальше.

Я думаю, что уже до этого письма Вы увидитесь с Ольгой Лазаревной[503], и потому опускаю все, что будет известно и без моего письма.

С так называемой «новой экономической политикой» жизнь стала, конечно, легче. По крайней мере, открыты магазины и рынки, где можно достать все. Зависит от заработков.

Из театров субсидируются уже только так называемые «академические», остальным приходится так туго, что они быстро вымирают. Цены на места вольные, стало быть, высокие. И полные сборы уже не повсеместные. Впереди всех по успеху пока все тот же Художественный театр (всегда полно). В настоящее время наш полный сбор 21 миллион (расход около 27. Субсидия). Первые места — по 50 тыс. А жалованье — минимальное для актеров 800 тыс. и 1 миллион в месяц. Наши старики получают 4, 5, 6, 7 миллионов в месяц. Внешне очень обносились, но уже немного пополнели. Белый хлеб, который еще полгода назад был в редкость, теперь едят все время.

Выходит уже три театральных журнальчика (2 – 3 раза в неделю).

Все это Вам расскажет Подгорный!

Когда, в хлопотах о Подгорном, я спросил, в каком положении вопрос о поездке театра, то мне ответили, что это зависит от многого и, между прочим, от того, «как ведут себя ваши артисты в смысле белогвардейщины»…

{250} Приезжайте, Василий Иванович!

Обнимаю Вас.

Вл. Немирович-Данченко

364. П. А. Подобеду[504]

21 декабря 1921 г. Москва

Дорогой Порфирий Артемьевич!

Настоятельно прошу справиться и справляться у Михайлова, не нуждается ли он в чем, и хлопотать, чтоб его нужда немедленно удовлетворялась. Например, дрова

.

Не утомляется ли он, тогда освободить его от «Анго» (Протасевич)[505].

В. Немирович-Данченко

365. Труппе Московского Художественного театра[506]

21 декабря 1921 г. Москва

21 декабря 1921 г.

От дирекции МХАТ

Из разных ресторанов и других общественных «встреч» Нового года будут, конечно, приглашать артистов нашего театра и студий для исполнения «номеров» перед ужинающими совбурами[507] и спекулянтами. И будут очень дорого платить. Еще бы! И лестно: забавлять за ужином будут артисты Московского Художественного академического театра или его Студий. И легко достижимо: что теперь несколько миллионов!

Увы, я не поручусь, что для всех ясно, как унизительны, как постыдны такие выступления.

Я не знаю, вправе ли дирекция МХАТ запрещать это. Если кто-нибудь думает, что не вправе, то я готов умолять его на коленях не позорить подобным выступлением имя Художественного театра. И предупреждаю, что того, кто сделает это, я потом все равно в покое не оставлю.

Вл. Немирович-Данченко

{251} 366. К. Ф. Вальцу[508]

26 марта 1922 г. Москва

Карлу Федоровичу Вальцу

Тому, кто отдал делу театра всю свою жизнь, всю, без остатка, —

Всю энергию, знания, все свои дарования, труд, всю любовь, —

Тому, кто глубоко сознал, что на сцене нет места не художнику, за что бы он ни брался, — будет ли то декоративная живопись, машинно ли техническая часть, административная ли, —

На протяжении 60 лет, —

Надежнейшей опоре театрального дела, —

«Человеку Театра» в самом истинном и благородном смысле этих слов, —

Тому, кто своей яркой личностью и делом своей жизни поддерживает бодрость в слабеющих и восстанавливает веру в унывающих, —

Московский Художественный театр

и его студии с искреннейшими симпатиями

и глубоким почтением.

367. В. И. Качалову[509]

Начало 1922 г. Москва

Дорогой Василий Иванович!