Избранные письма. Том 2

Лично для меня все это настолько важно, что, если у нас будут не свои только, а публика, я не приду. Я не так хорошо себя чувствую, чтоб показываться публике.

Ваш В. Немирович-Данченко

360. В. И. Качалову[471]

17 июля 1921 г. Москва

17 июля

Извините за новую орфографию!

Я сажусь за это письмо 17 июля.

Как раз в эти дни произошли разные события. Они так характерны, что, рассказывая их, я многое объясню.

1. Театрам прекратили давать деньги. Не хватает денежных знаков, хотя их печатается, как говорят, более 10 миллиардов в день. Взамен денег разрешено играть по усиленным ценам.

Бюджет Художественного театра без студий на этот год — около 600 миллионов, не считая топлива, материалов для постановок и разных мелочей, — это все бесплатное. Со всеми студиями около 1 400 миллионов. Казенный сбор разрешался только 200 тыс. за вечер. Теперь разрешают до 3‑х миллионов. Но спектаклей у нас нет, большинство как-нибудь разбрелось[472]. Так что прекращена выдача текущего жалованья и, что еще хуже, приостановились все подготовительные работы.

Так как зимой я с бухгалтерами производили разные манипуляции (впрочем, вполне законные), чтобы обойти нестерпимо нелепые требования профессионального союза, то и сейчас у нас не голодают, но многие, кто не имеет никакой получки со стороны, естественно, нервничают.

Случись это в сезоне, мы даже были бы довольны. Мы постоянно говорим, чтобы нам предоставили «вольные» цены и право пользования сборами по нашему усмотрению, хотя бы {235}

и под контролем. Куда там! Власть хотела все решительно направлять, оценивать, распределять… Этого тупика давно надо было ждать. Сегодня я прочел новый декрет о коллективной оплате, то есть будут выдавать просто коллективу за известное производство, а сколько человек в коллективе и как скоро будет выполнено задание, — в это вмешиваться не будут. Можно только приветствовать.

Как мы будем перебиваться еще некоторое время, не представляю. Надо расходовать по 50 миллионов в месяц, а нам удается выкарабкивать по 2,4. А миллионы эти все растут. Сказать вам, что по железным дорогам стоимость проезда за версту с пассажира стоит теперь 300 р., так что проезд в Петербург и обратно — 360 тыс.

(Впрочем, для того, чтобы поехать в Петербург, надо особое разрешение. Мария Петровна Лилина с Кореневой съездили на неделю (чтоб хоть переменить обстановку жизни), так на хлопоты о выезде ушло недели две.) (Ездили еще даром.)

Сейчас в театре идут концерты Оперной студии Большого театра, управляемой Константином Сергеевичем. Но это заработок этой студийной молодежи. В июне шли еще спектакли 3‑й Студии (Вахтангова). Играли «Чудо св. Антония». Но и это не давало выгоды самому театру.

С начала сентября пойдут спектакли 1‑й Студии. Вот от них мы «что-нибудь» получим.

2. С будущим дело обстоит не лучше. Наш репертуар стал смехотворно мал. Новый козырь наш — «Ревизор». На бывших генеральных (три публичных) он имел очень большой успех. Но и в нем играет студиец Чехов (очень талантливый Хлестаков). И больше у нас, в сущности, ничего нет. «Синяя птица» — вся из 1‑й и 2‑й Студий[473]. «Дно» осточертело. «Мудрец» сошел, потому что сошла со сцены на время Шевченко. Я готовил за нее актрису со стороны (Янушеву), но тут заболел Ершов[474], потом заболела Раевская (Глумова), — не повезло. «Федора»[475] мы не играли. И Москвину трудно, и надо почистить. Даже «Анго»[476], прошедшую за год 120 раз, не сможем играть еще некоторое время, так как Бакланова, как и Шевченко, не может играть.

{236} Планы будущего начали разбирать, конечно, с ранней весны. План К. С. — передать дело театра 1‑й Студии. Я в конце концов согласился с ним и уже вступил в детальные обсуждения с Правлением 1‑й Студии. Но наши «старики» запротестовали и заявили, что производить такую решительную операцию с Художественным театром, не посоветовавшись с так называемой «качаловской» группой, — нельзя. Тогда было решено отправить к вам Подгорного. Он должен развернуть перед вами и положение театра во всех деталях, и условия жизни со всеми подробностями. И узнать, как вы хотите на это реагировать.

Но вот — с пасхи — Подгорного до сих пор не выпускают. Из опасения, что так и не выпустят, а время бежит, послали Качалову телеграмму, и я пишу это письмо[477].

Без слияния с вами театр, Художественный театр, кончится. Может быть, начнется какой-то другой, но наш, Художественный, отправится в Лету. Это слияние возможно или снова здесь, в Москве, или за границей.

Полтора года назад я выработал проект поездок за границу группами, периодически. Проект был представлен в Центротеатр, и сначала все шло хорошо. Даже Ленин выразил сочувствие. Но потом проект сорвался. С тех пор власти строже относятся к выездам, и пока мало шансов на отпуск. Летом Первая студия хлопотала, получила отказ.