Избранные произведения. I том

В стрекотании докторов-жуков прибавилось пронзительности, оно превратилось в леденящий душу вой. Руки сестры Кокуины замерли, не добравшись до шеи Дженны. Сама же Дженна стояла как скала, сверля Кокуину взглядом.

— Нет, — прошептала Кокуина. — Ты этого не сделаешь!

— Уже сделала, — ответила Дженна, и Роланд увидел жуков.

С ног бородатого мужчины спустился батальон. Теперь появилась армия. Будь это люди, а не насекомые, численностью она превзошла бы людей, которые носили оружие за всю долгую и кровавую историю Срединного мира.

Однако не их когорты, марширующие по доскам пола, врезались в память Роланда, не они еще с год снились ему по ночам. Запомнилось другое: как кровати по обе стороны центрального прохода становились черными, словно погашенные фонари.

Кокуина закричала, затрясла головой, зазвенела своими колокольцами. Звон раздался жиденький, хлипкий, не идущий ни в какое сравнение со звоном черных колоколов.

И жуки продолжали маршировать, зачерняя одну пару кроватей за другой.

Дженна проскользнула мимо вопящей сестры Кокуины, бросила револьверы Роланда на пол, схватилась за ленты гамака, стягивающие лодыжку Роланда, растянула их. Стрелок высвободил ногу.

— Пошли, — шепнула ему Дженна. — Я их инициировала, но остановить их — совсем другое дело.

Сестра Кокуина кричала уже не от ужаса, а от боли. Жуки добрались до нее.

— Не смотри. — Дженна помогла Роланду подняться. Какое же это счастье, подумал он, стоять на своих ногах. — Пошли. Надо спешить — она переполошит остальных. Твои сапоги и одежду я сложила у тропы, по которой мы отсюда уйдем. Принесла все, что смогла. Как ты? Силы есть?

— Только благодаря тебе. — Роланд не знала, на сколько ему хватит сил… да сейчас этот вопрос и не требовал ответа. Он увидел, как Дженна схватила два засушенных цветка — вместе с ним они упали на кровать, и они поспешили по центральному проходу, подальше от жуков и сестры Кокуины, крики которой уже перешли в стоны.

Роланд на ходу опоясался ремнем-патронташем. Они миновали только три кровати и уткнулись в полог палатки. Это была палатка, а не огромный лазарет. Шелковые стены и потолок превратились в брезент, износившийся до такой степени, что сквозь него проглядывал диск Целующейся луны. И кровати были не кроватями, а грубо сколоченными койками.

Роланд обернулся и на том месте, где стояла сестра Кокуина, увидел на полу черный шевелящийся бугор. Он тут же вспомнил о своем обещании.

— Я забыл взять медальон Джона Нормана! — воскликнул Роланд и уже бросился назад, но Дженна остановила его, сунула руку в карман джинсов, достала заблестевший под лунным светом медальон.

— Я подобрала его с пола.

Роланд не знал, что порадовало его больше: сам медальон или державшая его рука Дженны. Сие означало, что она не такая, как остальные.

Но радость его длилась недолго.

— Возьми его, Роланд, — выдохнула Дженна. — Я не могу его держать. — И Роланд увидел, как обугливаются под медальоном ее пальцы.

Взял медальон, поцеловал каждый ожог.

— Спасибо, сэй. — Из глаз Дженны брызнули слезы. — Спасибо, дорогой. Так приятно, когда тебя целуют. Ради этого можно выдержать любую боль. А теперь…

Роланд увидел, куда метнулся ее взгляд, повернулся, увидел приближающиеся огоньки свечей: кто-то спускался по горной тропе. А чуть повыше стояло здание, в котором жили Смиренные сестры Элурии, — не монастырь, а полуразвалившаяся асиенда, простоявшая на холме никак не меньше тысячи лет. Свечей было три, и вскоре Роланд увидел, что им навстречу идут только три сестры: все, кроме Мэри. Он выхватил револьверы.

— О, да он у нас стрелок! — воскликнула Луиза.

— Как он меня напугал! — Микела.

— Я вижу, он нашел не только свою возлюбленную, но и огнестрелы! — Тамра.

— Свою шлюху! — Луиза.

Все трое злобно рассмеялись. Они не боялись… во всяком случае, его револьверов.

— Убери их, — шепнула Роланду Дженна, а обернувшись, увидела, что револьверы давно уже в кобурах. Сестры тем временем подошли вплотную.

— Вы только посмотрите, она плачет! — Тамра.

— И сняла рясу! — Микела. — Может, она плачет над порушенными обетами.

— С чего такие слезы, милочка? — Луиза.

— Я плачу, потому что он поцеловал мои обожженные пальцы, — ответила Дженна. — Раньше меня никогда не целовали. Вот я и расплакалась.

— О-о-о!

— Как интересно!

— В следующий раз он сунет в нее свою штучку! Будет еще интереснее.

Дженна спокойно выслушала их насмешки. И заговорила, лишь когда они замолчали.

— Я ухожу с ним. Прочь с дороги. Сестры вытаращились на нее, пренебрежительный смех обрезало как ножом.

— Нет! — прошептала Луиза. — Ты рехнулась? Ты же знаешь, что произойдет!

— Не знаю, точно так же, как и вы, — ответила Дженна. — А кроме того, мне без разницы. — Она встала вполоборота к сестрам, указала на старую палатку армейского госпиталя. В лунном свете на зеленом брезенте крыши палатки темнел выцветший красный крест. Роланду оставалось только гадать, во скольких городках побывали сестры с этой палаткой, такой маленькой и непритязательной снаружи, такой огромной и великолепной изнутри. Во скольких городах и за сколько лет?