Избранные произведения. I том

Самое первое мое изобретение было жутко примитивным — даже теперь, как о нем вспомню, так краснею — книга-коробка. Просто-напросто я сделал коробку, которая выглядела как книжка, а ее корешок был откидным, на пружине. Этой вещицей я пользовался довольно долго и уже было решил использовать более серьезную модель, как подвернулся замечательный случай. Можно было разделаться с Вонючкой.

Вообще-то его звали Бедфордом Смиллингэмом, но мы нарекли его Смелли, Вонючка. Знаете, бывают прирожденные танцоры или, скажем, художники. Вот так и Вонючка. Он родился стукачом. Самым большим наслаждением для него была слежка за одноклассниками. Подсматривал, вынюхивал — и стучал. Доносил даже о самых невинных шалостях. За то учителя его и любили — можете представить, что за педагоги у нас были. Поколотить его поэтому было невозможно. Его словам верили на сто процентов, и любой борец за справедливость был бы неминуемо наказан.

Вонючка однажды подстроил мне какую-то пакость. В чем там было дело, я уже и не помню, главное — я задумал месть. И придумал. Всякий подросток любит прихвастнуть, вот так и я — взял да и рассказал о своей книжонке одноклассникам, что лишний раз укрепило мой авторитет. Особенно после того, как еще и угостил их своей добычей. Но авторитет — ладно, главное, я подстроил так, что все это подслушал Вонючка. Ей-богу, сколько лет прошло, а словно все было вчера — это воспоминание до сих пор греет душу.

— Здорово работает! — сказал я. — Слушайте, давайте я вам покажу как! Пошли в универмаг Минга!

— В самом деле, Джимми?!

— Конечно. Только не толпой. Заходите по одному и становитесь так, чтобы видеть прилавок с конфетами. Ровно в 15.00.

Но дела должны были развернуться интересней, чем они могли себе представить. Я понимал, что Вонючка отправится сообщить новость директору, и, когда он ушел, я забрался к нему в ранец.

Все прошло как по маслу. Это был мой первый криминальный сценарий, в котором действовали другие, и я до сих пор этим горжусь. В назначенное время я был в универмаге возле прилавка с леденцами, старательно делая вид, что не замечаю шпиков, которые, в свою очередь, делали вид, что не обращают внимания на меня. Небрежным движением я положил книгу возле леденцов и нагнулся, чтобы завязать шнурок на ботинке.

— Попался! — заорал самый дюжий из детективов, ухватив меня за шиворот.

— Что, доигрался?! — ухмыльнулся второй, забирая книгу.

— Эй! — прохрипел я, поскольку воротник сильно сдавил мне горло. — Ты что?! Отдай «Историю», знаешь, сколько моя матушка сплела ковриков из иголок свинобраза, чтобы наскрести семь долларов на книгу!

— Учебник? — осклабился бугай. — Знаем мы, что это за учебник.

И рывком раскрыл книжку. До сих пор приятно вспомнить выражение его лица, когда он увидел там нормальные страницы.

— Меня подставили! — заверещал я и вырвался на свободу. — Я знаю, кто! Это тот воришка, что тырит конфеты! Это Вонючка, вон он, держите его, пока не смылся!

У Вонючки челюсть так и отвисла, когда детективы кинулись к нему. Из его сумки вытряхнули содержимое, и лжекнижка раскрылась, вывалив на пол леденцы.

Прелесть, а не картинка. Крики, угрозы, слезы. Замечательная рабочая обстановка. Да, именно так, поскольку в тот же день я проводил и испытания устройства «Тип-2». Основу механизма составлял бесшумный вакуумный насос, к которому была подведена заборная труба, конец которой был пропущен сквозь рукав. Стоило поднести руку к пачке леденцов, как — фьюить! — она исчезала. Другой конец трубы уходил в брюки. Они висели на мне мешком и выше колена были перехвачены эластичной лентой. Леденцы исправно, пачка за пачкой, падали туда, но вот беда — я никак не мог выключить эту штуковину. Слава богу, Вонючка продолжал орать и брыкаться, все глазели на него, а я лихорадочно щелкал выключателем. Наконец с ним удалось сладить. Но если бы хоть кто-то взглянул на меня и на пустой прилавок, то, думаю, справедливые подозрения неминуемо посетили бы его голову. Но никто так и не взглянул, и бодрой, хотя и тяжелой походкой я вышел из магазина.

Конечно, все это еще никак не объясняет, почему я решил ограбить банк, да еще в день своего рождения, да еще и подстроил так, чтобы меня схватили.

Тут полицейские наконец сломали дверь и ворвались внутрь. Я поднял руки и встретил их теплой улыбкой.

Так вот, главная причина — именно день рождения. Мое семнадцатилетие. У нас, в Райском Уголке, семнадцать лет — очень важная дата в жизни любого человека.

Глава 2

Судья подался вперед и взглянул на меня безо всякой враждебности.

— А ну-ка, Джимми, поведай, зачем ты затеял весь этот балаган?

Вилла судьи Никсона стояла у реки, неподалеку от нашей фермы, я часто бывал у его младшего сына, и меня там хорошо знали.

— Меня зовут Джеймс ди Гриз, господин начальник. Давайте обойдемся без фамильярностей.

И вы знаете, эти слова сильно улучшили цвет его лица. А его здоровенный, а теперь — красный нос с раздувающимися ноздрями выпирал из лица, как лыжный трамплин.