Избранные произведения. II том

— Вот это мне по вкусу, — просипел Макданлоп. — Шутки! Веселье! Сразу на душе радостно становится. Ну, перейдем к делу?

— Непременно. Надеюсь, обед уже на подходе? Тогда я ограничусь только бутылкой вина. Мне как обычно, Генри.

Официант, маячивший неподалеку, стрелой метнулся прочь и вернулся с бутылкой. Пробка была откупорена, и содержимое бутылки с бульканьем полилось в бокал.

Де Мейстер изящно пригубил напиток.

— Как это мило с твоей стороны, приятель, сделать меня завсегдатаем этого славного местечка. Это действует даже сейчас, и это весьма удобно. Все официанты меня знают. Мистер Макданлоп, я так понимаю, вы убедили мистера Дорна в необходимости продолжать серию романов о де Мейстере.

— Да, — сказал Макданлоп.

— Нет, — сказал Грэм.

— Не обращайте на него внимания, — сказал Макданлоп. — Он упрямец. Вы же знаете этих авторов.

— Не обращайте на него внимания, — сказал Грэм. — Он микроцефал. Вы же знаете этих издателей.

— Послушай, дружище. Я так понимаю, Макданлоп не пояснил тебе, чем чревато твое упрямство?

— И чем же оно чревато, остолопище?

— Скажи, твою жизнь никогда не превращали в кошмар?

— Ты имеешь в виду, все время подкрадывались со спины и пугали?

— Дорогой мой мальчик, вот что я тебе скажу. Я совсем не так прост. Я в состоянии превратить жизнь человека в кошмар современными, передовыми методами. К примеру, тебя никогда не оттесняли на второй план?

Он гаденько хихикнул.

Этот смешок показался Дорну очень знакомым. Ну, точно. Страница сто три, «Убийство на выгоне».

«Его ленивые веки сомкнулись и разомкнулись. Он рассмеялся, легкомысленно и звонко, и, хотя он не произнес ни слова, Хэнк Марслау съежился. В этом легкомысленном смешке таилась скрытая угроза и скрытая сила, и дюжий хозяин ранчо почему-то не осмелился потянуться за оружием».

Грэму его смех все еще продолжал казаться гаденьким смешком, но он все равно съежился и не осмелился потянуться за оружием.

В образовавшуюся паузу поспешно вклинился Макданлоп.

— Поймите, Грэм. Зачем шутить с призраками? Призраки не соображают. Они — не люди! Если вы хотите, чтобы вам повысили гонорар…

— Может, хватит уже о деньгах? — вспылил Грэм. — С сегодняшнего дня я намерен писать исключительно великие романы о сильных человеческих чувствах.

Макданлоп неожиданно изменился в лице.

— Нет, — заявил он.

— Между прочим, — сладким, прямо-таки медоточивым голосом заметил Грэм, — у меня тут при себе рукопись. Можете на нее взглянуть.

Он крепко ухватил взмокшего Макданлопа за лацкан пиджака.

— Этот роман — невиданное по силе воздействия произведение. Роман, который потрясет вас до глубины души. Роман, который распахнет перед вами новый мир.

— Нет, — отрезал Макданлоп.

— Роман, который обличает лживость этого мира. Роман, который вскроет правду. Роман…

Макданлоп, который был не в состоянии протянуть руку еще выше, взял рукопись.

— Нет, — повторил он.

— Почему бы, черт вас раздери, вам не прочитать его? — спросил Грэм.

— Прямо сейчас?

— Хотя бы начните.

— Послушайте, а что, если я прочитаю его завтра или даже послезавтра? Сейчас мне нужно принять сироп от кашля.

— За все время, что я здесь, вы ни разу не кашлянули.

— Я немедленно свяжусь с вами…

— Вот, — сказал Грэм, — первая страница. Почему бы вам не начать читать? Мой роман захватит вас в одно мгновение.

Макданлоп пробежал глазами два абзаца и спросил:

— Действие что, происходит в шахтерском городке?

— Да.

— Тогда мне нельзя это читать. У меня аллергия на угольную пыль.

— Но это же не настоящая угольная пыль, Макостолоп.

— То же самое, — напомнил ему издатель, — вы говорили и о де Мейстере.

Знаменитый сыщик осторожно постучал сигаретой по тыльной стороне ладони тем особым жестом, который выдавал внезапную решимость.

— Все эти ваши разговоры — скука смертная. Ходите вокруг да около, как вы выражаетесь. Давайте, мистер Макданлоп, сейчас не время для полумер.

Макданлоп перепоясал воображаемые чресла и произнес:

— Ну ладно, мистер Дорн. Я вижу, вы не цените доброго отношения. Вместо де Мейстера я получаю угольную пыль. Вместо самой широкой известности за последние пятьдесят лет я получаю общественную значимость. Ладно, мистер Умник Дорн. Если через неделю вы не придете со мной к соглашению — замечу, к выгодному соглашению, — то окажетесь в черном списке во всех приличных издательских фирмах Соединенных Штатов и зарубежных стран. — Он погрозил пальцем и зачем-то добавил, сорвавшись на крик: — Включая скандинавские!

Грэм Дорн пренебрежительно рассмеялся.

— Ба! — сказал он. — Напугали! Я состою в Союзе писателей, и если вы только попробуете мной командовать, вы сами у меня в два счета угодите в черный список. Ну, как вам такая перспектива?

— Мне — прекрасно! А вот как запоете вы, когда я докажу, что вы плагиатор?

— Я? — выдохнул Грэм, когда закончил давиться хохотом. — Это я-то, самый оригинальный писатель десятилетия?

— Да неужели? Тогда, может быть, вы припомните, что в каждом вашем романе вы вскользь упоминаете о записных книжках де Мейстера, в которых хранятся его записи по предыдущим делам?

— И что?