Избранные произведения. II том

Пьер засмеялся и покачал головой, но ответил, как и приличествовало его должности, достаточно неопределенно:

— Так думают о наших холмах в Италии, синьор, но это больше выдумки. Наш перевал менее опасен, чем другие: лавины обрушиваются здесь реже, чем даже при таянии. Если бы вы взглянули на вершины со стороны озера, вы бы увидели, что, кроме седых глетчеров, все прочие по-прежнему темного цвета и не покрыты снегом. До образования лавины снег должен упасть с неба, а до наступления настоящей зимы, я думаю, еще не меньше недели.

— Твои рассуждения вполне убедительны, дружище, — откликнулся генуэзец, удовлетворенный уверенными прогнозами проводника, — и мы тебе в равной мере признательны. Кого из путешественников ты бы мог назвать? Не попадутся ли на нашем пути разбойники?

— Кое-какие негодяи околачиваются по окрестностям, но в целом риск себя не оправдывает. Богатые путники в горах — явление редкое: для грабителя их может оказаться либо слишком мало, либо слишком много.

Итальянец, по привычке недоверчивый, бросил на проводника подозрительный взгляд. Но честное, открытое лицо Пьера устраняло всякую тень сомнения в его порядочности, да и прочно установившаяся репутация значила немало.

— Но ты, кажется, упоминал о каких-то бродягах, которые нам предшествовали?

— В этом отношении дела могли бы обстоять лучше, — ответил чистосердечный горец, задумчиво склонив голову с непринужденностью, придававшей еще больший вес его словам. — Многие из тех, кто поднимался наверх сегодня, выглядели подозрительно: неаполитанец по имени Пиппо — вот уж кто никак не похож на святого; пилигрим, который будет ближе к небу в монастыре, чем на смертном ложе, — святой Петр да помолится за меня, если я сужу о человеке несправедливо! — и еще кое-кто из того же сброда. Был и еще один — он страшно спешил, — и, как говорят, не без причины, поскольку сделался предметом насмешек всего Веве из-за происшествия на праздничных играх, — некто Жак Коли.

Окружающие повторили это имя несколько раз.

— Вот именно, господа. На празднестве Коли должен был взять себе в жены девушку, но тут выяснилось происхождение невесты: она оказалась дочерью Бальтазара, бернского палача!

В замешательстве слушатели умолкли.

— История дошла и до этой долины, — сказал Сигизмунд голосом, заставившим Пьера вздрогнуть, а оба дворянина отвели взгляд в сторону, делая вид, что не замечают происходящего.

— Слухи проворней любого мула, — отозвался честный проводник. — История, как вы ее называете, все равно опередила бы рассказчиков, прежде чем они успели бы перебраться через горы: не знаю, правда, как такие чудеса происходят, но так оно и случается; слух разносится быстрее, чем язык успевает что-то произнести, а капелька лжи только прибавляет скорости. Правдивый Жак Коле думал сам поведать свою историю, но клянусь жизнью: хотя он и поспешил скрыться от насмешников, однако стоит ему попасть в Турин, как он услышит ее со всеми прикрасами в первом же трактире.

— И больше тебе некого назвать? — прервал проводника синьор Гримальди, который, видя, как бурно вздымается грудь Сигизмунда, почел за нужное вмешаться.

— Не совсем так, синьор, — есть еще один, и нравится он мне меньше всех. Ваш соотечественник; он нагло именует себя Maledetto.

— Мазо?!

— Он самый.

— Честный, отважный Мазо, со своей благородной собакой?

— Синьор, просто удивительно, как хорошо вы знаете человека с одной стороны и как мало — с другой. У Мазо нет равных на дороге по энергии и храбрости, а его пес уступает только монастырским; но вы приписываете ему честь — а в ней молва ему отказывает, и лишаете чести животное, которое несомненно в этом отношении первенствует.

— Похоже на правду, — откликнулся синьор Гримальди, беспокойно обернувшись к своим спутникам. — Человек — диковинная смесь добра и зла; действия, вызванные природными импульсами, настолько отличаются от действий, основанных на расчете, что за человека с таким темпераментом, как у Мазо, ручаться трудно. Мы знаем, что он — самый надежный друг, но в то же время он может стать и опаснейшим врагом! Все его качества даны ему с лихвой. Впрочем, одно обстоятельство очень нам благоприятствует: оказавший помощь своему собрату испытывает к спасенному отеческое чувство и вряд ли решится лишить себя удовольствия знать, что один из ближних хранит о нем благодарное воспоминание.

Мельхиор де Вилладинг высказался в том же духе, и проводник, убедившись, что больше в нем не нуждаются, удалился.

Вскоре после этого путешественники разошлись на отдых.

Глава 21

Дрожащий год еще не конфирмован —

И часто к ночи дует зимний ветер,

И утро студит бледное, и вьюгой

Уродует прекрасный день.

Томсон