Избранные произведения. IV том

Если бы нам вздумалось перечислять здесь имена всех авторов, высказавших лестное мнение о Робин Гуде, мы бы злоупотребили терпением читателя, и нам достаточно будет сказать, что но всех бесчисленных легендах, песнях, балладах, хрониках, где о нем упоминается, он предстает человеком глубокого ума и беспримерной отваги и мужества. Великодушный, терпеливый и добрый Робин Гуд был горячо любим не только своими товарищами (ни один из них ни разу не предал и не покинул его), но и всеми жителями графства Ноттингем.

Робин Гуд являет собой единственный пример человека, который, не будучи канонизирован, все же имел свой день поминовения. Вплоть до конца шестнадцатого века простой народ, короли, князья, городские власти как в Шотландии, так и в Англии отмечали этот день играми, учрежденными в его честь[10].

«Всеобщая биография» сообщает, что во Франции Робин Гуд стал известен благодаря прекрасному роману сэра Вальтера Скотта «Айвенго»[11]

. Однако, чтобы лучше понять историю этой знаменитой шайки разбойников, следует вспомнить, что со времен завоевания Англии Вильгельмом норманнские законы об охоте наказывали браконьеров ослеплением и кастрацией[12]. Такая двойная кара, которая была хуже, чем смерть, вынуждала тех, кому она грозила, укрываться в лесах. И средства к существованию давало им лишь то самое ремесло, которое ставило их вне закона. Большую часть браконьеров составляли саксы, которых норманнское завоевание лишило имущества. Поэтому для них ограбить богатого норманнского сеньора было почти то же самое, что вернуть себе достояние отцов. Именно это обстоятельство, прекрасно разъясненное в эпическом романе «Айвенго» и в предлагаемом далее вниманию читателя повествовании о приключениях Робин Гуда, и не позволяет смешивать знаменитых outlaws с обыкновенными ворами.

Часть I

КОРОЛЬ РАЗБОЙНИКОВ

I

To было в царствование Генриха II, в год 1162-й от Рождества Христова[13]: два путника, грязная одежда которых свидетельствовала о пройденном ими долгом пути, а утомленные лица — об их крайней усталости, ехали вечером по узким тропам Шервудского леса в графстве Ноттингем[14]

.

Воздух был холоден; деревья с едва пробивающейся мартовской зеленью вздрагивали под порывами ветра, в котором еще чувствовалось дыхание зимы, и, по мере того как гасли последние лучи солнца, окрашивая в пурпур облака на горизонте, на землю ложился густой туман. Вскоре небо совсем потемнело, и пронесшийся над лесом шквалистый ветер дал знать, что ночью будет буря.

— Ритсон, — сказал старший из путешественников, укутываясь в плащ, — ветер стал совсем свирепым; вы не боитесь, что буря застанет нас в дороге, да и правильно ли мы едем?

— Прямо к цели, милорд, — ответил Ритсон, — и если мне не изменяет память, и часа не пройдет, как мы постучимся в дверь дома лесника.

Три четверти часа они ехали молча, потом тот, кого его спутник величал милордом, воскликнул в нетерпении:

— Скоро мы приедем, наконец?

— Через десять минут, милорд.

— Хорошо; но этот лесник, этот человек, кого ты называешь Хэдом, заслуживает моего доверия?