Избранные произведения. Том 2

— Ни минуты не сомневаюсь в вашей личной храбрости. Но опять-таки вопрос о местопребывании генерал-губернатора, так же как и вопрос о стратегии командующего войсками, не входит в мою компетенцию. Я считаю свое дело законченным. Разрешите откланяться.

Звуки расшаркивания и звяканье шпор долетели до слуха Пахчана.

— Если вас не затруднит, — расслышал еще Пахчан удаляющийся голос, — я просил бы вас предоставить какого-нибудь гида из местных армян. При ваших связях с населением это не трудно сделать, а я, знаете, интересуюсь археологией.

Ответа Пахчан не слышал, но через минуту сам генерал-губернатор вбежал в комнату. На нем лица не было. Щеки обвисли и дрожали, из-под тюбетейки выбились потные волосы.

— Скорей! Скорей! — бросился он к столу, торопливо подписывая бумажку, и подал ее Пахчану:

— Скорей, бегите, догоняйте его! Я уже ничего не могу. Я, вероятно, уже не генерал-губернатор! Это безумие! Это ужас! Я агитировал за уход вверенных мне инородцев! Но я еще буду бороться! Я этого так не оставлю! Да бегите же скорей! Догоняйте его! Везите его на скалу, к двери Мгера, на Топрак-Калу, покажите ему пещеры! Скорей! Если он подпишет на моем приказе свою резолюцию, вы немедленно получите дом! Да бегите же скорей! Ведь там дети! На улице! У запертых ворот! Скоро вечер! Ночь! Они могут остаться на улице! Некормленые! Ужас!

Голос его переходил в причитание, он почти плакал.

Пахчан бросился из комнаты с бумажкой в руках, рванул замок и выбежал на двор. Два казака подавали генералу красивого коня.

Пахчан вскочил на свою разлапую Марью и, отдавая честь по-военному, отрапортовал:

— Имею честь представиться, ваше превосходительство: гид! По распоряжению генерал-губернатора откомандирован в ваше распоряжение.

Термен метался по комнате.

— Где мой посох? Посох где? Проводить нужно! Неудобно все-таки.

Длинная, тяжелая кизиловая палка с серебряным набалдашником стояла в углу столовой. Без нее Термен никогда не выходил из дому. С ней он чувствовал себя патриархом армянского народа.

Схватив посох, он выбежал за калитку, на улицу.

Голубое облако пыли медленно ложилось на развалины. Вдали видна была кавалькада: впереди казаки, за ним генерал-ревизор, рядом с ним Пахчан.

— Ну, слава богу! — перекрестился Термен. — Догнал! Теперь дети будут устроены.

Проводив глазами кавалькаду, он вернулся в сад сгорбленный, усталый, встревоженный. Косые лучи пронизывали темную листву. Козочка подошла к губернатору и положила голову ему на колени, когда он сел на скамейку. Под крыльцом возились куры, кролики мирно белели среди травы и цветов. Сочный персик свешивался прямо над головой губернатора. Привстав, он протянул руку, и теплое, пушистое тело плода обласкало его ладонь. Полюбовавшись, Термен надкусил персик. Сок брызнул ему на руки. Умиленная растроганность перед природой, горечь несправедливой обиды, жалость к самому себе охватили Термена. Слезы покатились из его глаз, смешиваясь с соком персика, но персик был на редкость вкусный. Губернатор обсосал косточку и бережно понес ее на решето — сушиться Можно потом посадить, а можно и расколоть, растолочь ядро и примешать к варенью: придает остроту и запах.

Новоселье

— Я не поеду, — отказывался Тигран, пытаясь высвободить свое острое плечо из-под тяжелой руки парона Кости. — Мне некогда! Нашли время справлять свадьбу! Не могут жить без пирушек!

Тигран весело принялся увязывать хурджины, набивал в них все, что можно было собрать для подарков жестянку сладкого молока, куски сахара, пачки папирос, несколько катушек ниток — сокровища из лавки Акопа.

Ашот, Вартан, Артавазд и Мосьян нетерпеливо наблюдали за его сборами. День был удачный, и все чувствовали себя вправе оторваться на несколько часов от картины бедствий. Артавазд и Пахчан уже наладили работу в столярной и слесарной мастерских. Вартан открыл амбулаторию. Вагаршаку удалось достать сена в окрестных селениях. Мосьян закончил раскопки на складе.

— Лошади готовы! — донесся со двора голос Вагаршака.

— Ты не понимаешь, что эта свадьба — символ возрождения всего нашего народа! — упрекал парон Костя Тиграна, спускаясь по лестнице.

— Просто всем вам выпить хочется, — огрызнулся Тигран.

— Мы не монахи! Где мир, там и пир.

Едва отъезжающие скрылись за поворотом дороги, Тигран шмыгнул в кладовую и вытащил оттуда хурджины, наполненные такими же сокровищами, как и хурджины Пахчана. Вынув из кармана широких галифе бутылку тутовой персидской водки, он старательно, чтоб не разбилась, уложил ее вместе с остальными припасами, привязал хурджины к седлу и ускакал в сторону, обратную той, куда уехали семеро.