Избранные произведения. Том II

— Чего стряслось? говорит. Помер он, вот чего . И, мать честная, тут же наливает себе. Как, Падди Дигнам ? Это я говорю. Я просто ушам своим не поверил. Я же с ним был еще в прошлую пятницу, нет, в четверг, в «Радуге» мы сидели. Да , говорит. Покинул он нас. Скончался в понедельник, сердяга .

Гляди! Гляди! Шелк сверкнул, чулки дорогие белые. Гляди!

Неуклюжий трамвай, трезвоня в звонок, вклинился, заслонил.

Пропало. Чтоб сам ты пропал, курносая рожа. Чувство как будто выставили за дверь. Рай и пери[302]. Вот всегда так. В самый момент. Девица в подворотне на Юстейс-стрит. Кажется, в понедельник было, поправляла подвязку. Рядом подружка, прикрывала спектакль. Esprit de corps[303]. Ну что, что вылупился?

— Да-да, — промолвил мистер Блум с тяжким вздохом. — Еще один нас покинул.

— Один из лучших, — сказал Маккой.

Трамвай проехал. Они уже катили в сторону Окружного моста, ручка ее в дорогой перчатке на стальном поручне. Сверк-блеск — поблескивала на солнце эгретка на ее шляпе — блеск-сверк.

— Супруга жива-здорова, надеюсь? — спросил Маккой, сменив тон.

— О да, — отвечал мистер Блум, — спасибо, все в лучшем виде.

Он рассеянно развернул газетную трубку и рассеянно прочитал:

Как живется в доме Без паштетов Сливи?

Тоскливо.

А с ними жизнь словно рай.

— Моя дражайшая как раз получила ангажемент. То есть, уже почти.

Опять насчет чемодана закидывает[304]. И что, пусть. Меня больше не проведешь.

Мистер Блум приветливо и неторопливо обратил на него свои глаза с тяжелыми веками.

— Моя жена тоже, — сказал он. — Она должна петь в каком-то сверхшикарном концерте в Белфасте, в Ольстер-холле, двадцать пятого.

— Вот как? — сказал Маккой. — Рад это слышать, старина. А кто это все устраивает?

Миссис Мэрион Блум. Еще не вставала. Королева в спальне хлеб с вареньем. Не за книгой. Замусоленные карты, одни картинки, разложены по семеркам вдоль бедра. На темную даму и светлого короля. Кошка пушистым черным клубком. Полоска распечатанного конверта.

Эта старая

Сладкая

Песня

Любви

Раз— да-ется…

— Видите ли, это нечто вроде турне, — задумчиво сказал мистер Блум. — Песня любви . Образован комитет, при равном участии в прибылях и расходах.

Маккой кивнул, пощипывая жесткую поросль усиков.

— Понятно, — произнес он. — Это приятная новость.

Он собрался идти.

— Что же, рад был увидеть вас в добром здравии, — сказал он. — Встретимся как-нибудь.

— Конечно, — сказал мистер Блум.

— Знаете еще что, — решился Маккой. — Вы не могли бы меня вписать в список присутствующих на похоронах? Я бы хотел быть сам, только, возможно, не получится. В Сэндикоуве кто-то утонул, и может так выйти, что мне со следователем придется туда поехать, если тело найдут. А вы просто вставьте мое имя, если меня не будет, хорошо?

— Я это сделаю, — сказал мистер Блум, собираясь двигаться. — Все будет в порядке.

— Отлично, — сказал бодро Маккой. — Большое спасибо, старина. Может, я еще и приду. Ну, пока. Просто Ч.П. Маккой, и сойдет.

— Будет исполнено, — твердо пообещал мистер Блум.

Не вышло меня обойти. А подбивал клинья. На простачка. Но я себе на уме. К этому чемодану у меня своя слабость. Кожа. Наугольники, клепаные края, замок с предохранителем и двойной защелкой. В прошлом году Боб Каули ему одолжил свой, для концерта на регате в Уиклоу, и с тех пор о чемоданчике ни слуху ни духу.

С усмешкою на лице мистер Блум неспешно шагал в сторону Брансвик-стрит.

Моя дражайшая как раз получила. Писклявое сопрано в веснушках. Нос огрызком. Не без приятности, в своем роде: для небольшого романса. Но жидковато. Вы да я, мы с вами, не правда ли? Как бы на равных. Подлиза.

Противно делается. Что он, не слышит разницы? Кажется, он слегка таков. Не по мне это. Я так и думал, Белфаст его заденет. Надеюсь, в тех краях с оспой не стало хуже. А то вдруг откажется еще раз делать прививку. Ваша жена и моя жена.

Интересно, а он за мной не следит?

Мистер Блум стоял на углу, глаза его блуждали по красочным рекламным плакатам. Имбирный эль (ароматизированный), фирма Кантрелл и Кокрейн.

Летняя распродажа у Клери. Нет, пошел прямо. Всех благ. Сегодня «Лия»[305]: миссис Бэндмен Палмер[306]. Хотелось бы еще раз посмотреть ее в этой роли.

Вчера играла в «Гамлете». Мужская роль. А может, он был женщина[307]. Почему Офелия и покончила с собой. Бедный папа! Так часто рассказывал про Кейт Бейтмен[308] в этой роли! Простоял целый день у театра Адельфи в Лондоне, чтобы попасть. Это за год до моего рождения: в шестьдесят пятом. А в Вене Ристори[309]. Как же она правильно называется? Пьеса Мозенталя. «Рахиль»[310]? Нет.

Всегда говорил про ту сцену, где старый ослепший Авраам узнает голос и ощупывает его лицо пальцами.

— Голос Натана! Голос сына его! Я слышу голос Натана, который оставил отца своего умирать от горя и нищеты на моих руках, и оставил дом отчий, и оставил Бога отцов своих.

Здесь каждое слово, Леопольд, полно глубокого смысла.