Избранные произведения. Том II

«Ваши вопросы не имеют практического значения. Предусмотрительный человек допускает, что контролер или инспектор может наблюдать за ним в любую минуту. Но для того, чтобы предотвратить дальнейшие расспросы, позволю себе пояснить: общественный контролер никогда не бросается в глаза, несмотря на то, что носит аккуратную униформу. Контролер вежлив даже тогда, когда препровождает задержанного в место предварительного заключения. Древняя традиция требует, чтобы у контролера была борода, коротко подстриженная «лопатой». Контролер готов выслушать задержанного, но никогда не поддается на уговоры. Контролеры известны пунктуальностью и вниманием к деталям. Территориальный инспектор носит широкий зеленый кушак и пользуется бамбуковой тростью; во всех других отношениях он выглядит так же, как общественный контролер».

«А теперь перейдем к раздаче справочных материалов», — Ютер Тоун достал из поясной сумки пачку узких брошюр с заголовками «Предусмотренные законами правила», «Постоянно действующие постановления», «Обязанности посетителя планеты» и «Советы общественного контролера».

«Каждый обязан внимательно прочесть эти материалы и запомнить их содержание! — объявил чиновник. — Никакие оправдания правонарушений не принимаются к рассмотрению».

«Не беспокойтесь, мы будем ходить на цыпочках, прикусив язык», — пробормотал Полоскун.

Чиновник притворился, что не расслышал это замечание. Он раздал брошюры и покинул «Гликку».

3

Перрумптер Калаш в последний раз попытался смягчить сердце капитана. Приблизившись к Малуфу, он обратился к нему с дрожащей улыбкой на лице: «Капитан, я посовещался со спутниками. Все мы восхищаемся ясностью и определенностью вашего мировоззрения — в этом между нами нет никаких расхождений!»

«Рад слышать, — отозвался Малуф. — Благодарю вас».

«Но мы считаем также, что некоторые из ваших взглядов настолько абстрактны, что они изолируют вас от восприятия невзгод и тягот, постигающих других представителей рода человеческого. Мы искренне надеемся, что вы пересмотрите свою оценку той неблагоприятной ситуации, в которой мы оказались, и, возможно, посочувствуете нашему затруднительному положению и сделаете другой вывод, основанный на лучшем понимании слабостей человеческой природы».

«Вы заблуждаетесь. Могу вам посоветовать только то, о чем я уже упоминал».

Калаш в отчаянии всплеснул руками и отвернулся. Паломники собрались тесной группой, чтобы посовещаться, и решили просить Шватцендейла вернуть им его выигрыш. Винго, стоявший поблизости и слышавший, о чем они спорили, заверил пилигримов в том, что Шватцендейл «скорее пустит себе кровь, нежели отдаст деньги, оказавшиеся у него в руках».

Шватцендейл сам присоединился к разговору и спросил перрумптера: «Если бы вы обчистили меня до нитки, имело бы какой-нибудь смысл просить у вас возмещения моих потерь? Не забывайте, что я такой же человек, как вы, и в той же степени способен испытывать горечь поражения!»

Возмущенно бормоча, пилигримы спустились по трапу и побрели на биржу труда.

Капитан Малуф и Мирон направились на склад, чтобы организовать разгрузку трюмов. Монкриф, в сопровождении Фрук, Плук и Снук, поспешил в центр города; Хунцель и Сиглаф угрюмо последовали за ними.

Перед тем, как покинуть судно, Винго и Шватцендейл переоделись в костюмы, лучше подходившие к климату и нравам туристического городка. Винго надел серовато-коричневые бриджи, серовато-розовую рубашку со шнурованным черным поясом, свободный плащ табачного оттенка и свою любимую мягкую широкополую шляпу — такой наряд напоминал о доблестных традициях свободных художников, украшавших своим существованием ранние романтические эпохи. Его чувствительные ступни были надежно защищены мягкими кожаными сапогами, каковым он придавал огромное значение. Шватцендейл выбрал черные брюки, рубашку из черных и зеленых ромбов, а также мягкий черный берет, сдвинутый набекрень поверх его черных локонов.

Они направились в город по бульвару Помар под шелестящими кронами тенистых деревьев, усеянными сладостно-ароматными цветами. Здесь росли деревья многих разновидностей — как туземные, так и заимствованные с далеких планет. Одни величественно и стройно тянулись к небу, другие словно пригнулись под тяжестью массивных кривых ветвей, протягивая над дорогой опахала листвы. Силурийские вязы трепетали длинными ленточными вайями, бледно-голубыми и синевато-зелеными; с дендронов срывались легчайшие, наполненные газом пленочные пузырьки, влекомые ветром над бульваром и постепенно оседавшие на него. Деревья-трясуны дрожали под каждым порывом теплого бриза, роняя стручки, рассыпавшиеся облачками спор при соприкосновении с землей. Нектарные чашечки, висящие на спиральных усиках, пружинисто подпрыгивали, рассеивая в воздухе пьянящее благоухание.