Избранные произведения. Том II

Машина поднялась в воздух и пробилась через пелену туч к солнечному свету. Малуф и Мирон полетели над просторами Флютера обратно в Коро-Коро.

Глава 5

1

Когда автолет доставил их в космопорт Коро-Коро, уже сгущались характерные для Флютера мягкие теплые сумерки. Винго и Шватцендейл сидели в камбузе «Гликки», ужиная хлебом с сардинами и луком. Малуф и Мирон присоединились к ним и рассказали о своей поездке в Кренке.

Стюард и механик были надлежащим образом впечатлены. «Странно! — задумчиво произнес Винго. — Можно было бы подумать, что после стольких веков освоения планеты у них могла бы развиться кулинария потоньше той, о которой вы упомянули».

Шватцендейл указал на то, что импровизированные теории Винго носили релятивистский характер, так как Винго не располагал информацией о гастрономических стандартах, преобладавших на Флютере две тысячи лет тому назад: «Кто знает? Может быть, им приходилось жевать траву».

Винго проигнорировал его замечания: «Возможно, в каждом поселке Флютера сформировалась своя неповторимая кухня». Он поразмышлял еще немного: «Хмм. Антрополог мог бы найти здесь материал для любопытной монографии». Стюард принес и поставил на стол чайник и блюдо с фруктовыми пирожными, после чего он и Шватцендейл тоже рассказали о своих дневных похождениях. Они провели вторую половину дня на террасе отеля «О Шар Шан», где Винго удалось запечатлеть ряд ярких «настроений» для своего монументального альбома «Карнавал Ойкумены».

«На террасе встречается первоклассный материал! — говорил Винго. — Я уделял особое внимание дамам. Каждая делает все возможное и невозможное, чтобы превосходно выглядеть. Господа тоже соревнуются, разумеется, но, как правило, не выставляют свою внешность напоказ с такой настойчивостью.

Терраса превратилась в арену почти трансцендентальных тайн. Туристы проникнуты каким-то экстраординарным озарением и начинают представлять себя привилегированной элитой, готовой позволить себе какие угодно причуды по мимолетной прихоти». Винго горько рассмеялся: «Ирония в том, что, когда я столкнулся с поистине поразительным явлением, я не успел его запечатлеть — и теперь всегда буду сожалеть об этом упущении». Стюард снова замолчал и задумался.

Малуф потерял терпение: «Будь так любезен, описывай события в конкретных выражениях и без продолжительных пауз! Мы тут сидим как на иголках, пока ты блуждаешь мыслями в облаках».

«Прошу прощения! — спохватился Винго. — Постараюсь дать более четкое представление о ситуации. Когда мы поднялись на террасу, Шватцендейл куда-то пошел по своим делам, а я нашел свободный столик рядом с декоративным растением и некоторое время фотографировал «настроения», после чего отложил камеру и наслаждался бездельем, потягивая ромовый пунш.

Внезапно я заметил за соседним столиком, наполовину заслоненным растением, нечто заслуживающее пристального интереса, но ускользнувшее от моего внимания — чему, конечно, нет никакого оправдания — а именно пару исключительно привлекательных молодых женщин. Самое примечательное заключалось в том, что они походили одна на другую, как две капли воды, и я тут же решил, что они — сестры-близнецы. Они завивали кудри медового оттенка в одном и том же стиле, у них были одинаковые черты лица, на них были одинаковые белые блузы, расшитые голубыми и красными узорами. Растение скрывало нижние части их одежды, но я уверен, что они тоже были идентичными.

Между ними, тем не менее, существовала разница. Одна была счастлива: ее лицо светилось волнением, юмором и пылкой жаждой жизни, а другая погрузилась в отчаяние и уныние поражения, опустив глаза и уголки губ.

Я сидел и смотрел на них, пытаясь понять: чем было вызвано такое эмоциональное расхождение?»

Шватцендейл наклонился вперед: «Я знаю, чем! Они заметили, что ты на них уставился — одну это позабавило, а другая разозлилась и готова была надавать тебе по шее!»

«Чепуха! — Винго презрительно фыркнул. — На самом деле все было по-другому, ни одна из них даже не взглянула в мою сторону».

«Наконец я спохватился и решил прибавить контрастный двойной портрет к моему «Карнавалу», — продолжал Винго. — Я протянул руку к камере, лежавшей под столиком. Другой столик был совсем рядом, сразу за растением, и я понимал, что мне следовало двигаться как можно неприметнее. Я притворился безразлично скучающим туристом и готов был сфотографировать эту достопримечательную пару. Но когда я снова к ним повернулся, за их столиком уже никого не было — пока я доставал камеру, девушки упорхнули!

Я вскочил на ноги и принялся искать глазами в кишащей толпе туристов, по всем проходам и ярусам террасы — и в конце концов я их обнаружил! Они уходили, я видел только их спины. Одна была обычного роста и шла с непринужденной атлетической грацией, а другая едва достигала в высоту талии своей сестры и поспешно семенила на коротеньких кривых ножках.

Я снова вспомнил о фотоаппарате, но, пока я наводил резкость, сестры уже исчезли в толпе — больше я их не видел».