Избранные произведения. Том II

Анатоль Руссо любил в конце дня пофилософствовать по пустякам, высказывая общеизвестные истины кому-либо из сотрудников, особенно Симону, которого считал самым интеллигентным человеком своего окружения. Он полагал, что жонглирование абстрактными идеями — неплохая тренировка для мозга.

— …ведь это бесспорный факт, что из генералов никогда не выходили хорошие военные министры. Возьмите, к примеру, Галифэ! Сплошные беспорядки! Вспомните Лиотэ! Чего он добился?.. Видите ли, человек лучше сохраняется, участвуя в политической борьбе. Здесь побеждает не оружие, а интеллект. Помните, что говорит Бергсон об истинном времени и о времени, которое показывают стенные часы? Так вот, военные отстают, как часы… Дайте-ка мне папку с материалами о тех, кого увольняют в отставку.

Уже держа бумаги в руках, он внезапно спросил:

— Постойте, Ла Моннери, Ла Моннери… А не было ли у вашего Моннери какой-то истории во время описи церковных имуществ?

— Возможно… Кажется, он действительно… — ответил Симон, удивляясь, как можно после четырехлетней войны, унесшей полтора миллиона жизней, придавать какое-то значение этой давней главе современной истории.

— К тому же он, очевидно, и антидрейфусар. Вы что же, милейший Лашом, хотите, чтобы у меня были неприятности с радикалами? Будьте осторожны, дружеские связи с Сен-Жерменским предместьем вас погубят… Должно быть, у вас завелась дама сердца в аристократических кругах, вот вам и хочется доставить им удовольствие!

Застигнутый врасплох, Симон отрицательно покачал головой. Министр, отечески улыбаясь, наблюдал за ним.

— Подумать только, все мы начинаем одинаково! — воскликнул Анатоль Руссо. — Влюбляемся в молоденьких графинь! Они знакомят нас со множеством людей, обладающих громкими именами, те смотрят на нас, как на забавных зверушек, а нам их внимание льстит! Затем обнаруживаешь, что все это пустая трата времени! Аристократы кичатся тем, что они плюют на Республику, а сами постоянно что-нибудь клянчат у нее.

Глядя на смутившегося большеголового Симона, министр улыбался своим воспоминаниям и собственному опыту. Но вдруг лицо его стало серьезным.

— Да, пока не забыл, — сказал он, щелкнув пальцами. — Через два дня у меня завтрак с Шудлером. Предпочитаю встретиться с ним вне стен министерства. Закажите, пожалуйста, для меня у Ларю отдельный кабинет на пять человек.

— Сын Шудлера женат на дочери Жана де Ла Моннери, племяннице генерала, — заметил Симон.

— Однако вы, очевидно, серьезно заинтересованы этим делом! — воскликнул министр. — Подождите, в каком он чине, ваш старый краб? Бригадный генерал? Возможно, его утешит, если он уйдет в отставку дивизионным генералом? Только бы это не вызвало бури в канцелярии!

Он что-то быстро записал на листке бумаги и вложил его в папку.

— Прошу вас обязательно зайти в ресторан, — прибавил он, — и позаботиться, чтобы все было как полагается. Увидите, они там очень предупредительны, ну а вы все же будьте… очень требовательны.

И Анатоль Руссо вновь погрузился в важные дела.

Глава 22

Госпожа де Ла Моннери сочла неприличным беседовать с Оливье Меньерэ в своем номере, а холл гостиницы, где все время сновал народ, также казался ей неподходящим местом. Поэтому она решила дождаться их ежедневной прогулки по берегу озера.

Минут десять они шли, обмениваясь лишь обычными банальными фразами. Господин Меньерэ сдержанно упомянул о вчерашнем концерте, не решаясь спросить свою спутницу о причинах ее отказа. Но он убедился, что она здорова.

Внезапно она сказала своим резким тоном:

— Оливье! Вот уже лет тридцать вы ухаживаете за мной! Не так ли?

Господин Меньерэ остановился и покраснел до корней волос.

— Да, — продолжала она, — и даже немного компрометировали меня этим. Многие убеждены, что вы были и по сю пору состоите моим любовником.

— Вы же прекрасно знаете, дорогая Жюльетта, что все зависело только от вас… — нетвердым голосом ответил Оливье Меньерэ.

— Да, это так. И, признаюсь, многое, быть может, изменилось бы, умри Жан лет на двадцать раньше…

Они еще немного прошли вперед.

— Так вот, Оливье, мне кажется, у вас появилась возможность доказать мне свою любовь, — продолжала она.

Он снова остановился и сжал ее руки.

— Жюльетта! — воскликнул он, задыхаясь от волнения.

— Нет, нет, мой бедный друг, речь идет не об этом, — проговорила госпожа де Ла Моннери. — Не будьте смешным. Да не стойте же на месте, незачем привлекать к себе внимание! Для чего мне снова выходить замуж? А что касается всего остального… взгляните-ка на нас со стороны!

— Да, вы правы, — ответил Оливье Меньерэ с грустной иронией. — Пожалуй, поздновато. Но тогда что же вы имеете в виду? Чем я могу быть вам полезен?

— Вот чем. Моя племянница наделала глупостей. Она позволила соблазнить себя мелкому авантюристу. Результат прекрасного нынешнего воспитания! А теперь… теперь она беременна. Да не останавливайтесь вы каждую минуту!.. Нет, нет, прошу вас, не надо выражать сочувствие. Я сама знаю, как должна к этому отнестись. И он, конечно, женат. А девочка хочет сохранить ребенка.

— Вот это я одобряю, — сказал Оливье.