Избранные произведения. Том III

Уж если не ядовитые пары, так злоба глупых подростков доконала его.

Рулоф подошёл к Молчуну ближе. Грязные космы разметались по каменному полу, и впервые за долгое время он увидел лицо невольника — прямой нос, обострившиеся скулы и высокий, рассеченный булыжником лоб.

Вот и не стало того, кто и так никем не был.

— Какие крепкие руки… Он мог бы служить мне десяток лет, если не больше, — шмыгнув носом, произнёс Рулоф. — Но, видать, закатилась твоя звезда, парень, раз интресса и Марк этот вместе захотели твоей погибели.

Рулоф утер накатившуюся слезу.

— Ну зачем им знать, кто работает на водочерпалке?! Господское ли дело совать свой нос в эту зловонную яму?!

Рулоф покачал головой и был уже готов разрыдаться, когда вдруг заметил, что Молчун уже сидит на каменном полу и смотрит на Рулофа.

— Эй, да ты живой! — обрадовался смотритель и хотел дотронуться до спутанных волос раба, но тот отвел его руку в сторону и произнёс:

— Ти… куто?

Глава 4

Услышав впервые за три года голос Молчуна, Рулоф сам едва не лишился дара речи.

— Эх-ма, великие реки, да ты никак заговорил! — воскликнул он, вскакивая на ноги.

Молчун тоже вскочил и стал осматриваться с таким видом, словно впервые видел этот двор.

— Пачиму так… пахниет? — спросил он, потом дотронулся до рассеченного лба и увидел на пальцах кровь.

Рулоф испугался, что пришедший в себя раб обвинит его в нанесении раны, и поспешил объяснить ее возникновение.

— Это мальчишки! Марк и дружок его, Бульмарт, они из замка прелата Гудрофа! — громко произнёс он, как говорят для глуховатых людей. — Там — замок прелата Гудрофа, — добавил Рулоф и махнул рукой, показывая примерное направление, однако Молчуна больше интересовало другое.

— Пачиму пахниет? — снова спросил он.

— Дык гадишь под себя, вот и пахнет! Ходи на горшок, и пахнуть перестанет.

— Ти куто? — повторил Молчун свой первый вопрос, продолжая настороженно озираться.

— Я — Рулоф, смотритель здешний.

— Смотрител дешни… — по-своему повторил Молчун.

— Вот именно, — подтвердил Рулоф, опасаясь как-то обидеть невольника. Прежде он не представлял опасности и потому был не закован, но теперь его следовало бояться — с такой силой никто не сладит.

Рулоф достал из-за пазухи грязный платок и протянул Молчуну.

— Возьми, приложи ко лбу… Кровь остановишь.

Невольник взял платок, удивленно на него посмотрел, как будто не догадываясь о предназначении этой вещи, и вдруг спросил:

— Смотрител дешни… а кито я?

От такого вопроса Рулоф даже вспотел. Он снял овечью шапку и, разведя руками, признался:

— Я не знаю, кто ты, мил-человек. Тебя ко мне люди прелата Гудрофа доставили.

Молчун кивнул и, казалось, только сейчас заметил свисавшие почти до пояса длинные космы.

— Мине нада… — Он взял в руки свалявшую прядь. — Мине нада убарать…

— Постричься? — догадался Рулоф.

— Да, — кивнул невольник.

Между тем кровь из раны на его лбу перестала течь, но на этом месте появилась огромная шишка.

— Постой-постой, я сейчас все принесу! — засуетился Рулоф. — У меня и ножницы есть хорошие, правда, они овечьи, но тебе сгодятся.

Подхватив с мостовой оброненный Молчуном платок, он побежал к лестнице и стал быстро подниматься — сначала по ступенькам, потом по тропинке в гору, заскочил в свою хижину, схватил с полки ножницы, пару новых мешков и большую иголку с клубком ниток.

Вернувшись во дворик, смотритель помог невольнику состричь его колтуны, и на каменном полу образовалась целая копна спутанных прядей. Пока Рулоф его стриг, Молчун не переставал принюхиваться, ему не хотелось быть источником такого зловония, и сразу после стрижки он потребовал воды.

— Хорошо, я все тебе принесу, только ты отсюда никуда не уходи, — попросил Рулоф, собирая состриженные волосы.

— Да, — отчетливо ответил Молчун, и Рулоф ему поверил. Этот круглый двор с воротом посередине был единственным домом невольника, другого он не знал.

— Я взять… — сказал Молчун, указав на лежавшие в стороне пару мешков и клубок суровых ниток с воткнутой в них большой иглой.

— Это хомутовка — ею хомуты шьют. Я вернусь и сооружу тебе какие-нибудь штаны, понимаешь?

— Я могу, — уверенно заявил Молчун.

— Ну хорошо, попробуй, — нехотя согласился Рулоф, полагая, что Молчун испортит новые мешки.

«Ну и ладно, невелика потеря — пара мешков. Зато делом будет занят и не сбежит», — рассудил смотритель и поспешил за водой.

Пару ведер пресной воды он мог выделить из своего запаса. Ее приходилось возить в бочке от самого водопада, но для такого случая не жалко.

Пока Рулоф носил воду, рвал горькую полынь на склоне и собирал с зольного отвала щелок, Молчун сосредоточенно кромсал мешки овечьими ножницами. В результате, когда все уже было готово для промывки и уборки в зловонном ящике, у невольника в руках оказались жилетка и штаны, сшитые быстрыми стежками.

— Эй, да ты никак портной? — удивленно произнёс Рулоф, вытирая с лица пот.

Молчун не ответил, но в глазах его смотритель приметил какую-то скрытую радость.

— Вот тебе вода и щелок в чашке. Иди к стоку и мойся, а потом займемся чисткой твоего ящика — вон сколько я полыни собрал!